Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
Северное сияние воцарилось, и возможно настали такие переломные времена в жизни планеты, которую уже не спасти в непреложном беге по кругу орбиты.
«… Северное сияние: удивительное природное явление увидели впервые жители многих российских городов, в том числе в средней полосе России и на Урале. Главная причина уникального явления — самая сильная солнечная буря. Специалисты оценили её в пять баллов по пятибалльной шкале геомагнетических эффектов. Именно эта буря вызвала смещение полярного сияния на юг…»
«… Северное сияние: удивительное природное явление увидели впервые жители многих российских городов, в том числе в средней полосе России и на Урале. Главная причина уникального явления — самая сильная солнечная буря. Специалисты оценили её в пять баллов по пятибалльной шкале геомагнетических эффектов. Именно эта буря вызвала смещение полярного сияния на юг…»
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
"Унгур"
[spoiler]Бездонное звёздное небо светилось изнутри странным свечением.
Но луна не показывалась в небесах, да свет был не звёздный.
Северное сияние воцарилось, и возможно настали такие переломные времена в жизни планеты, которую уже не спасти в непреложном беге по кругу орбиты.
«… Северное сияние: удивительное природное явление увидели впервые жители многих российских городов, в том числе в средней полосе России и на Урале. Главная причина уникального явления — самая сильная солнечная буря. Специалисты оценили её в пять баллов по пятибалльной шкале геомагнетических эффектов. Именно эта буря вызвала смещение полярного сияния на юг…»
— Расскажи о себе?— попросил Лию.— Ведь я совсем тебя не знаю.
— Что тебе рассказать? Сам спрашивай, что интересно.
— Значит разрешаешь: ты скажи — почему ты согласилась пойти со мной, и потом всё остальное?
Она странно молчала, как-то сразу отдаляясь внутри отношений.
— Наверно по-любому у тебя есть парень, который тебя трахает?— спрашивал девушку нарочито грубо.— Или был, совсем недавно?
— И что теперь: будешь с нами двоими спать?— продолжая её долбить дурацкими вопросами.
Лия поморщилась болезненно, и она отвернулась в сторону.
С силой, задетой до глубины души девушки, обиженная спутница выдернула ладошки из моих карманов.
Что я до неё докопался, причём тут все бывшие парни?!
Вот я ревнивый болван!— корил себя за вылетевшие обидные слова.
Что я опять делаю не так, снова и снова?
Странно устроено в человеческом мире: люди, которые внезапно встретились и которые должны быть вместе — вдруг расстаются и живут порознь почему-то.
Может толкнула на высказывания моя неуверенность в себе.
Или… мозг пронзила страшная догадка — или я уже знал наперед, что будущего у нас нет.
Она, любимая девушка, моя Лия — молча уходила от меня прочь.
Пытаясь спасти отношения, как-то оправдаться, или вымолить всё же прощение — кинулся за ней, чтобы остановить неотвратимость судьбы.
— Лия!— постой! Да подожди ты! Выслушай — Ну прости меня!
Я должен кое-что сказать о себе…
Она резко обернулась, сухо заговорила отрывистыми фразами, бросая их прямо в лицо, откровенно уставясь холодными, остывшими глазами:
— Ты хотел знать обо мне?! У меня раньше были парни–ёбари.
— Сейчас есть тоже парень. Всё серьёзно у нас.
— Уже год вместе. Но мы с ним поругались вчера.
— Он изменил мне. Я узнала об этом.
— Решила тоже изменить с кем-нибудь. Отомстить.
— Ты подвернулся под руку.
— Думала, что ты окажешься лучше моего парня.
— Я дала тебе шанс — но ты его просрал. Всё просто.
Чётко и гулко звучали слова в морозном воздухе; винтовочными выстрелами безжалостно раскатывался приговор, как сама Жизнь жёстко отвечала её устами на поставленные вопросы.
Точно пьяный качнулся к ней, желая её обнять как раньше, зацеловать, успокоить, вернуть всё как было, но…
— Не трогай меня больше!— закричала она истерично.— Не прикасайся даже. Ты мне противен.
— Да–да, я понял. Прости Лия! Не бросай меня! Выслушай, пожалуйста!
— Не желаю ничего больше слышать! Ты понял?!
Но я цепко ухватил её за руку, вцепился клещом, стараясь удержать возле себя, чтобы она не ушла, не дослушав объяснений.
— Лия: мне осталось жить совсем немного. Прости, не сказал тебе сразу.
— Ты болен?! Чем? СПИДом, рак? Или сифилис?— пугливо, словно боясь заразиться, она всё-таки вырвала свою руку из захвата.
— Нет. Порок сердца, последняя стадия.
— Вот оно что. Понятно,— и она замолчала, обдумывая моё признание.
— И что же мне делать теперь, скажи?! Я просто не понимаю, как мне жить в мире без тебя, Лия!!— воскликнул с надеждой.
— Не знаю, романтик. Лети в Китай, раз собрался туда. Забирай это всё с собой…— она показала рукой на окружение улиц, на далёкое пространство небес.
— Забирай с собой свои Звёзды, своё Небо и Солнце. Уноси весь Мир с собой. И вали от меня на фиг, от всех людей. Навсегда…
Ведь ты и вправду сумасшедший. Тебе нельзя быть с людьми.
— Прощай… — девушка повернулась окончательно, торопливо зашагала, и вскоре её светлый силуэт скрылся где-то там, за одним из поворотов улиц осиротевших домов.
Слёз не было, давно они кончились у меня.
Что я мог сделать, — успокаивал себя,— это пустая интрижка.
Надо жить дальше сколько осталось. Вот и всё.
И в опустошённой голове почему-то завертелась, закружилась в вихре мыслей, забавная песенка про белых медведей, которые крутят земную ось, где-то там далеко–далеко.
«Где-то на белом свете, там, где всегда мороз,
Трутся спиной медведи о земную ось.
Мимо плывут столетья, спят подо льдом моря,
Трутся об ось медведи, вертится Земля…»
Я один вернулся домой, в коридоре встретила скучающая без меня Мата.
— Мяу!— невесело пожаловалась она на кошачье одиночество
Мда, и тебе тоже «мяу», даже «мяу–мяу».
— Маауу!— бодро ответила Мата, точно понимая моё состояние, стала мурчать и тереться об ногу, как бы говоря — всё пройдёт, и это тоже.
Успокаивала по-женски мудро: относись к такому просто, как к последнему подарку судьбы.
Да уж, тебе хорошо советовать в таких делах, беря кошку на руки.
Без сил, вместе с Матой до утра повалился на диван, забывшись в бесчувственном сне от всех переживаний.
Скоро надо вставать, идти в больницу, — перед этим тупо подумалось реальной зацепкой в незаконченном существовании.
А смятая постель ещё хранила тепло о мимолётно ушедшей любви, отзываясь о ней острой болью в сердце.[/spoiler]
[spoiler]Бездонное звёздное небо светилось изнутри странным свечением.
Но луна не показывалась в небесах, да свет был не звёздный.
Северное сияние воцарилось, и возможно настали такие переломные времена в жизни планеты, которую уже не спасти в непреложном беге по кругу орбиты.
«… Северное сияние: удивительное природное явление увидели впервые жители многих российских городов, в том числе в средней полосе России и на Урале. Главная причина уникального явления — самая сильная солнечная буря. Специалисты оценили её в пять баллов по пятибалльной шкале геомагнетических эффектов. Именно эта буря вызвала смещение полярного сияния на юг…»
— Расскажи о себе?— попросил Лию.— Ведь я совсем тебя не знаю.
— Что тебе рассказать? Сам спрашивай, что интересно.
— Значит разрешаешь: ты скажи — почему ты согласилась пойти со мной, и потом всё остальное?
Она странно молчала, как-то сразу отдаляясь внутри отношений.
— Наверно по-любому у тебя есть парень, который тебя трахает?— спрашивал девушку нарочито грубо.— Или был, совсем недавно?
— И что теперь: будешь с нами двоими спать?— продолжая её долбить дурацкими вопросами.
Лия поморщилась болезненно, и она отвернулась в сторону.
С силой, задетой до глубины души девушки, обиженная спутница выдернула ладошки из моих карманов.
Что я до неё докопался, причём тут все бывшие парни?!
Вот я ревнивый болван!— корил себя за вылетевшие обидные слова.
Что я опять делаю не так, снова и снова?
Странно устроено в человеческом мире: люди, которые внезапно встретились и которые должны быть вместе — вдруг расстаются и живут порознь почему-то.
Может толкнула на высказывания моя неуверенность в себе.
Или… мозг пронзила страшная догадка — или я уже знал наперед, что будущего у нас нет.
Она, любимая девушка, моя Лия — молча уходила от меня прочь.
Пытаясь спасти отношения, как-то оправдаться, или вымолить всё же прощение — кинулся за ней, чтобы остановить неотвратимость судьбы.
— Лия!— постой! Да подожди ты! Выслушай — Ну прости меня!
Я должен кое-что сказать о себе…
Она резко обернулась, сухо заговорила отрывистыми фразами, бросая их прямо в лицо, откровенно уставясь холодными, остывшими глазами:
— Ты хотел знать обо мне?! У меня раньше были парни–ёбари.
— Сейчас есть тоже парень. Всё серьёзно у нас.
— Уже год вместе. Но мы с ним поругались вчера.
— Он изменил мне. Я узнала об этом.
— Решила тоже изменить с кем-нибудь. Отомстить.
— Ты подвернулся под руку.
— Думала, что ты окажешься лучше моего парня.
— Я дала тебе шанс — но ты его просрал. Всё просто.
Чётко и гулко звучали слова в морозном воздухе; винтовочными выстрелами безжалостно раскатывался приговор, как сама Жизнь жёстко отвечала её устами на поставленные вопросы.
Точно пьяный качнулся к ней, желая её обнять как раньше, зацеловать, успокоить, вернуть всё как было, но…
— Не трогай меня больше!— закричала она истерично.— Не прикасайся даже. Ты мне противен.
— Да–да, я понял. Прости Лия! Не бросай меня! Выслушай, пожалуйста!
— Не желаю ничего больше слышать! Ты понял?!
Но я цепко ухватил её за руку, вцепился клещом, стараясь удержать возле себя, чтобы она не ушла, не дослушав объяснений.
— Лия: мне осталось жить совсем немного. Прости, не сказал тебе сразу.
— Ты болен?! Чем? СПИДом, рак? Или сифилис?— пугливо, словно боясь заразиться, она всё-таки вырвала свою руку из захвата.
— Нет. Порок сердца, последняя стадия.
— Вот оно что. Понятно,— и она замолчала, обдумывая моё признание.
— И что же мне делать теперь, скажи?! Я просто не понимаю, как мне жить в мире без тебя, Лия!!— воскликнул с надеждой.
— Не знаю, романтик. Лети в Китай, раз собрался туда. Забирай это всё с собой…— она показала рукой на окружение улиц, на далёкое пространство небес.
— Забирай с собой свои Звёзды, своё Небо и Солнце. Уноси весь Мир с собой. И вали от меня на фиг, от всех людей. Навсегда…
Ведь ты и вправду сумасшедший. Тебе нельзя быть с людьми.
— Прощай… — девушка повернулась окончательно, торопливо зашагала, и вскоре её светлый силуэт скрылся где-то там, за одним из поворотов улиц осиротевших домов.
Слёз не было, давно они кончились у меня.
Что я мог сделать, — успокаивал себя,— это пустая интрижка.
Надо жить дальше сколько осталось. Вот и всё.
И в опустошённой голове почему-то завертелась, закружилась в вихре мыслей, забавная песенка про белых медведей, которые крутят земную ось, где-то там далеко–далеко.
«Где-то на белом свете, там, где всегда мороз,
Трутся спиной медведи о земную ось.
Мимо плывут столетья, спят подо льдом моря,
Трутся об ось медведи, вертится Земля…»
Я один вернулся домой, в коридоре встретила скучающая без меня Мата.
— Мяу!— невесело пожаловалась она на кошачье одиночество
Мда, и тебе тоже «мяу», даже «мяу–мяу».
— Маауу!— бодро ответила Мата, точно понимая моё состояние, стала мурчать и тереться об ногу, как бы говоря — всё пройдёт, и это тоже.
Успокаивала по-женски мудро: относись к такому просто, как к последнему подарку судьбы.
Да уж, тебе хорошо советовать в таких делах, беря кошку на руки.
Без сил, вместе с Матой до утра повалился на диван, забывшись в бесчувственном сне от всех переживаний.
Скоро надо вставать, идти в больницу, — перед этим тупо подумалось реальной зацепкой в незаконченном существовании.
А смятая постель ещё хранила тепло о мимолётно ушедшей любви, отзываясь о ней острой болью в сердце.[/spoiler]
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
Братец райбан, раз уж Вы "хозяин темы" ))) (а точнее, она тут.. захвачена Вами) и я это не вижу гармоничным) но что поделать - раз никто не против, значит и не сильно страшно..) - можно иногда и творения по-обсуждать Ваши.. Увы, я всё ещё не улавливаю сути / смысла (цельности - и от слова "целое" и от слова "цель" тоже) в них, - может быть, реально, просто не хватает чёткой структуры - типа, постановки вопроса, решения его, кульминации/выводов - чего-нибудь такого, осязаемого)
Но, несмотря на это, кое-что могу подсказать, как опытный читатель) Ну, то есть, я правила всякие - сам никогда не любил, но.. преимущественно правильно писал) - потому, что много читал.. аж с трёх лет) И, в большинстве случаев, понятно, просто запомнил как надо) - но за кое-что могу и пояснить, т.к. нелогичность видна и без правил, сама наблюдается.
Например,
Во-вторых, само предложение далее - нелогичное тоже, т.к. даже если бы напряжение и утихомироЛОСЬ, то кто произнёС? Не хватает какого-то перехода к "он" или имени или чего-то разделяющего повествование о напряжении и ком-то "нём") Возможно, даже точки и начала нового предложения.
Далее, много где, часто повсеместно опять и опять снова, рядом с другими, повторений много мне видится, дубликатов, копий излишних, другими словами об том же - к примеру :
Но, несмотря на это, кое-что могу подсказать, как опытный читатель) Ну, то есть, я правила всякие - сам никогда не любил, но.. преимущественно правильно писал) - потому, что много читал.. аж с трёх лет) И, в большинстве случаев, понятно, просто запомнил как надо) - но за кое-что могу и пояснить, т.к. нелогичность видна и без правил, сама наблюдается.
Например,
Во-первых, утихомириться может нечто (Некто!) с само-сознанием, или хотя бы сознанием, типа животного.. А напряжение утихомириться не может, оно - качество, его создают, у него нет характера, воли, настроения и так далее.. То есть, приписывание воодушевленческих качеств невоодушевлённым предметам/явлениям, оно, конечно, существует, как приём.. Но когда это осмысленно, уместно.. Здесь же, более подходит "улеглось", или синоним - т.е. нечто, что "само собой", как процесс, явление, а не как сущность, субъект..
Во-вторых, само предложение далее - нелогичное тоже, т.к. даже если бы напряжение и утихомироЛОСЬ, то кто произнёС? Не хватает какого-то перехода к "он" или имени или чего-то разделяющего повествование о напряжении и ком-то "нём") Возможно, даже точки и начала нового предложения.
Далее, много где, часто повсеместно опять и опять снова, рядом с другими, повторений много мне видится, дубликатов, копий излишних, другими словами об том же - к примеру :
Можно-нужно было просто без "она", - "поморщилась и отвернулась в сторону", итак понятно, что она, а то масло масляное, повторение повторенческое..
Тут или "уходила прочь" (это и есть от меня) - или "уходила от меня" (это и есть прочь), дубликат не обязателен, точнее - он вредит (как и в других схожих случаях). Вы-то хотели, наверно, поведать чего-то нам важного, философского, но сами же не даёте об этом задуматься, постоянно отвлекая несуразностями в тексте, не доходит так как-то до главного..
Опять же - либо "он шёл ей", либо "он был ей к лицу", а шёл ей к лицу - это перл просто.. А про свитерок, хоть и тоже повторение, но вполне оправданное.. хотя я бы написал "плотно обтягивал" вместо "обтягивал плотный".. Но это не так важно, а вот "шёл ей к лицу" - несуразность грубейшая)
Ну а здесь - абсолютный рекорд! ))) О котором, спешу сообщить, хочу поведать, напишу Вам, здесь напечатаю в форуме, донесу до Вас мысль, передам моё видение, обозначу, и так сказать, дам понять, провозглашу то есть, либо скажем так, отмечу, как говорится, как принято, объясню, как сумею, как смогу - а там как получится, поделюсь соображениями с Вами.. будет Вам, надеюсь, уроком, который Вы на ус намотаете, да кто слушал - тот молодец, мудрость читательская усвоена писателем, возможно, наверное, скорей всего (есть шанс, что) будет, запомнена, понята, услышана, а где-то и даже воспринята, и к читателям от писателя вернётся (возвратится) - обернётся снова, с пониманием тысячекратным, новой ясностью и чистотою слога..
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
рэл, спс.
и спойлер не работает.
что ж ладно
"Унгур"
[spoiler]Забирай весь Мир с собой, — сказала Лия, — и да заберу с собой.
Это Солнце разлетится на осколки, как мы расстались — да пошло всё к чёрту. Мне просто надо в больницу, наверно просто в больницу.
Вот и всё. Чужое горе никого и никогда не ебёт — так ведь, произнес себе и стал одеваться.
Мата безмятежно спала девятым сном на подоконнике.
Свернувшись клубочком, уткнув носик в свою промежность.
Как они так могут? Подивился такому, непонятно.
А если завтра война, а если сейчас придётся умереть?
Ведь такое может быть запросто, в любой момент.
Пойми, Мата я же не со зла всё делаю
Махнул рукой — да ты всё равно не поймешь.
Кошка всё равно спала, не обращая внимая.
Что сделаешь, она животное. Как и я, наверно.
Погладил Мату, немного успокоюсь перед уходом.
Я сидел в больничном коридоре, ждал результаты анализов.
Там кабинет кардиолога, с простой деревянной дверью.
Простой и белой, За которой скрылась вся моя жизнь.
Я бы правда забрал весь мир с собой, если бы мог так сделать.
Но увы. Я не волшебник.
Мимо меня, напоминая о горькой старости, кропотливо шаг за шагом проковыляли: сначала седой дедок прошёл, опираясь на палку, потом сгорбленная бабка с клюкой. И медленный шаг за последним шагом.
Один Шаг, за другим шажком.
Как у младенцев.
Только они начинают жить, не зная, что такое смерть.
Вот же блин?! — как они так делают, цепляются за угасающую жизнь?
Наверно я бы не стал, на ихнем месте, или бы стал?
ХЗ, короче, мне это не понять. Такое стремление к жизни.
Или они также как я стараются растянуть время дарованной жизни.
В пустом вечернем коридоре больницы остался я один, одинёшенек.
Жесткое сиденье не давало покоя, заставляя мою задницу ёрзать каждую минуту.
Появились уборщицы–поломойки.
Одна молодая, другая постарше, принесли с собой суету и повседневную жизнь.
Расставили ведра с водой, мешки под мусор.
Они начали уборку с дальних углов коридора.
Женщина, которая постарше, принялась мыть в самом коридоре пол настеленный свежим линолеумом.
А молодая работница мыла полы в кабинетах врачей.
Открывала замок, где было закрыто, и заходила в каждый по очереди туда, наводила чистоту и выходила.
Недавно в больнице, которой уже больше полвека, наконец сделали косметический ремонт, хоть какой-то.
Покрыли новый линолеум, побелили древние стены, покрасили.
А на всё остальное — «денег нет, но вы держитесь…»
Захотелось плюнуть в лицо, тому, кто такое сказал.
Пусть бы он сам полечился здесь и помыл полы дореволюционной шваброй, а не моющим пылесосом, который специально создали для прогресса.
Мокрая тряпка на швабре ловко стирала следы пришлых посетителей.
Раз за разом, с каждым взмахом, подбираясь к моим ногам всё ближе и ближе. И так же, как и следы на полу эта тряпка сотрёт моё напоминание о том, что когда-то я ведь жил на этом свете.
Будет ли кто-нибудь меня помнить… не знаю.
Буднично и немного раздраженно переговаривались между собой занятые делом женщины, наверно тоже со сложной судьбой.
Ведь наверняка никто в детстве не хотел стать из них поломойкой
А случилось, и стало именно так почему-то: я умираю, а им придётся мыть полы тоже до самой смерти.
Такова жизнь, сука — жизнь.
Я встал и отошёл подальше, чтобы не мешаться под тряпками.
Хотелось курить и прямо сейчас, не отходя от кассы.
Не закуренная сигарета из пачки, которую я всё-таки нашёл на кухне, встала в горле комком жеваной резины.
Хотелось как раньше пить водку, курить сигареты и трахаться со всеми подряд, даже с негрой и китаянкой.
Куража дикого негритянского в караоке. Охота просто кричать, пофиг что на всю улицу и коридор больницы, и я ведь сумасшедший.
Но горло сдавило внутри и перехватывает сердце, что дышать невозможно..
Живи. Просто живи. Теряя сознание. Плохо, очень плохо.
— врачи помогите, тут один помирает!— заголосила одна из поломоек.
Из кабинета на вопли выбежал кардиолог:
— В реанимацию его быстро. Где наша «скорая»? на улице стоит? — бегите вниз, вызывайте фельдшеров!
***
[/spoiler]
и спойлер не работает.
что ж ладно
"Унгур"
[spoiler]Забирай весь Мир с собой, — сказала Лия, — и да заберу с собой.
Это Солнце разлетится на осколки, как мы расстались — да пошло всё к чёрту. Мне просто надо в больницу, наверно просто в больницу.
Вот и всё. Чужое горе никого и никогда не ебёт — так ведь, произнес себе и стал одеваться.
Мата безмятежно спала девятым сном на подоконнике.
Свернувшись клубочком, уткнув носик в свою промежность.
Как они так могут? Подивился такому, непонятно.
А если завтра война, а если сейчас придётся умереть?
Ведь такое может быть запросто, в любой момент.
Пойми, Мата я же не со зла всё делаю
Махнул рукой — да ты всё равно не поймешь.
Кошка всё равно спала, не обращая внимая.
Что сделаешь, она животное. Как и я, наверно.
Погладил Мату, немного успокоюсь перед уходом.
Я сидел в больничном коридоре, ждал результаты анализов.
Там кабинет кардиолога, с простой деревянной дверью.
Простой и белой, За которой скрылась вся моя жизнь.
Я бы правда забрал весь мир с собой, если бы мог так сделать.
Но увы. Я не волшебник.
Мимо меня, напоминая о горькой старости, кропотливо шаг за шагом проковыляли: сначала седой дедок прошёл, опираясь на палку, потом сгорбленная бабка с клюкой. И медленный шаг за последним шагом.
Один Шаг, за другим шажком.
Как у младенцев.
Только они начинают жить, не зная, что такое смерть.
Вот же блин?! — как они так делают, цепляются за угасающую жизнь?
Наверно я бы не стал, на ихнем месте, или бы стал?
ХЗ, короче, мне это не понять. Такое стремление к жизни.
Или они также как я стараются растянуть время дарованной жизни.
В пустом вечернем коридоре больницы остался я один, одинёшенек.
Жесткое сиденье не давало покоя, заставляя мою задницу ёрзать каждую минуту.
Появились уборщицы–поломойки.
Одна молодая, другая постарше, принесли с собой суету и повседневную жизнь.
Расставили ведра с водой, мешки под мусор.
Они начали уборку с дальних углов коридора.
Женщина, которая постарше, принялась мыть в самом коридоре пол настеленный свежим линолеумом.
А молодая работница мыла полы в кабинетах врачей.
Открывала замок, где было закрыто, и заходила в каждый по очереди туда, наводила чистоту и выходила.
Недавно в больнице, которой уже больше полвека, наконец сделали косметический ремонт, хоть какой-то.
Покрыли новый линолеум, побелили древние стены, покрасили.
А на всё остальное — «денег нет, но вы держитесь…»
Захотелось плюнуть в лицо, тому, кто такое сказал.
Пусть бы он сам полечился здесь и помыл полы дореволюционной шваброй, а не моющим пылесосом, который специально создали для прогресса.
Мокрая тряпка на швабре ловко стирала следы пришлых посетителей.
Раз за разом, с каждым взмахом, подбираясь к моим ногам всё ближе и ближе. И так же, как и следы на полу эта тряпка сотрёт моё напоминание о том, что когда-то я ведь жил на этом свете.
Будет ли кто-нибудь меня помнить… не знаю.
Буднично и немного раздраженно переговаривались между собой занятые делом женщины, наверно тоже со сложной судьбой.
Ведь наверняка никто в детстве не хотел стать из них поломойкой
А случилось, и стало именно так почему-то: я умираю, а им придётся мыть полы тоже до самой смерти.
Такова жизнь, сука — жизнь.
Я встал и отошёл подальше, чтобы не мешаться под тряпками.
Хотелось курить и прямо сейчас, не отходя от кассы.
Не закуренная сигарета из пачки, которую я всё-таки нашёл на кухне, встала в горле комком жеваной резины.
Хотелось как раньше пить водку, курить сигареты и трахаться со всеми подряд, даже с негрой и китаянкой.
Куража дикого негритянского в караоке. Охота просто кричать, пофиг что на всю улицу и коридор больницы, и я ведь сумасшедший.
Но горло сдавило внутри и перехватывает сердце, что дышать невозможно..
Живи. Просто живи. Теряя сознание. Плохо, очень плохо.
— врачи помогите, тут один помирает!— заголосила одна из поломоек.
Из кабинета на вопли выбежал кардиолог:
— В реанимацию его быстро. Где наша «скорая»? на улице стоит? — бегите вниз, вызывайте фельдшеров!
***
[/spoiler]
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
Рэл, да нет ничего такого как у Вас Цельного ))Увы, я всё ещё не улавливаю сути / смысла (цельности - и от слова "целое" и от слова "цель" тоже) в них, - может быть, реально, просто не хватает чёткой структуры - типа, постановки вопроса, решения его, кульминации/выводов - чего-нибудь такого, осязаемого)
простая проза о жизни.
и хотя всё на лежит поверхности, (смыслы и цели) повторюсь:
Мы все здесь по ошибке, так или иначе.
И в чем смысл всё этого.
Странные люди.
Говоришь что тут никакой магии, а они не доверяют.
А когда показываешь что-то — они тоже не верят.
Жизнь сама по себе есть Магия и философия, которая больше всех, и всего.
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
райбан, ну как магии нет никакой) - я вот, только что, магическим волшебным образом)) узнал, почему не работает спойлер у Вас. Сперва попробовал - да, не работает.. Потом вспомнил - а почему же у меня работал, совсем недавно? Чем отличалось?.. И ответ нашёлся - я применял там название.
Насчёт моей цельности - ну, пока она, всё же, неполная тоже))))
Но в последнее время - растёт. Не без помощи магии местной..
подробности
Но в последнее время - растёт. Не без помощи магии местной..
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
"Унгур"
что нибудь
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
Рэл, тебе не кажется что это всё "шаманские игры" для слабаков.
почему админы не могут сделать норм спойлер для текста?..
почему админы не могут сделать норм спойлер для текста?..
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
И снова курс выживания; остров Китая, Хайнань.
Деньги — самый минимум. Только на лапшу и воду.
Жить в палатке, там тепло и обезьяны кругом, или как придется, совсем на улицах.
Такси к черту, сам дойду к месту прибытия.
Где он?— этот Город Солнца Просветленного Будды, где всё счастливы, или я его должен сотворить за шесть дней, лично построить сам для себя.
Заселить своими жителями: улицы, дома, рестораны, мосты, перекрёстки, отели, пляжи, бассейны.
И снова улицы, дома, трущобы.
Аааа — я просто ору — как?
как я буду выживать там без ничего?
и не зная языка?
На пальцах что ли.
Деньги — самый минимум. Только на лапшу и воду.
Жить в палатке, там тепло и обезьяны кругом, или как придется, совсем на улицах.
Такси к черту, сам дойду к месту прибытия.
Где он?— этот Город Солнца Просветленного Будды, где всё счастливы, или я его должен сотворить за шесть дней, лично построить сам для себя.
Заселить своими жителями: улицы, дома, рестораны, мосты, перекрёстки, отели, пляжи, бассейны.
И снова улицы, дома, трущобы.
Аааа — я просто ору — как?
как я буду выживать там без ничего?
и не зная языка?
На пальцах что ли.
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
"Унгур"
[spoiler] Что бы там ни было дальше, а истории наши лучше смерти на песчаном пляже. Я весь вспотел от тепла кондиционеров, холодный пот сочился вовсю по спине. Она молчала. Что-то думая.
— Пошли, по дороге поговорим,— предложил ей.
— А это? Мандарины. Огурцы.
— Да бросай. Потом купим если что.
Подавая пример, поставил корзину на пол, и она тоже.
Проходя через вертушки выхода, обернулся и посмотрел на них.
Они так же беспризорно стояли.
Эти две одинокие корзины, среди всего новогоднего убранства.
Как и мы: нечаянная спутница, и её визави.
«… Она плачет и рассказывает новому парню о своём горе.
— И что дальше?
— А потом парень её хорошенько трахает.
Просто охрененно жарит на своём кукане охрененного размера, как последнюю сучку.
И всё…
Всё ради того чтобы ей стало немного хорошо, и она смогла забыть его на время….»
Это я рассказывал Вике новые схемы сюжета, делился, так сказать, своими наработками по дороге. По дороге, и по насущным делам.
Сюжет Виктории.
Молодая женщина, с учёной степенью, работает в научном институте.
Она, в нём, разрабатывает прибор нового поколения, который позволит исцелять женские болезни, соответственно предназначенный для прекрасного пола.
Первый образец прибора вот уже собран, начинаются испытания на добровольцах, то есть на девушках.
И тут выявляется побочный эффект, точнее, сам прибор не так стал работать, как было задумано.
При включённом приборе, он испускает излучение, и девушка получает внезапно оргазм, к тому же теряет голову от всего мужского.
Проходит второе испытание, третье, шестое… эффект повторяется: подопытные женщины впадают в яркий оргазм и сходят с ума при виде мужчин лаборантов.
Словно они под действием сильнодействующего афродизиака.
Вдруг прибор неожиданно пропадает, начинаются его розыски.
Потом начинают находиться многочисленные трупы неизвестно как убитых девушек, которые проходили испытания.
Под подозрением все: лаборанты и лаборантки, шеф института, его неверная жена, любовница шефа, водитель шефа, любовница водителя, или сама учёная…
Об этом вы узнаете в новом детективе Виктории Рай.
Да все мужики мечтают, в принципе, заполучить такой вымышленный приборчик в свои руки: раз — включил, направил излучение, и можно переспать с любой красавицей, даже самой неприступной особой, без всякого ухаживания, со стопроцентным результатом.
Такой вообщем сюжетец, не хуже «устиновых».
А мне нужно было зайти в турагентство, там закончить последние проблемы.
Расставить точки над «и».
Заплатить деньги за вояж, поговорить с Лией по душам и предлог есть — отдать её вещи. За беседой мы пришли быстро. Вот он снова «Лайф Тур».
— Пошли что ли.
Я знал, что она идет неотступно следом и записывает мои шаги.
Мои все действия, на диктофон или в уме.
Мне все равно. Пусть так, ведь я так не сумею, как она описать это.
Какие же скользкие ступеньки здесь. Подумалось мне. Взбираясь наверх.
Мы все здесь по ошибке, так или иначе.
И в чем смысл всё этого.
Странные люди.
Говоришь что тут никакой магии, а они не доверяют.
А когда показываешь что-то — они тоже не верят.
Жизнь сама по себе Магия и Философия, которая больше всех, и всего.
Наверно для большинства людей жизнь слишком хорошая штука.
И думая об этом толкнул дверь офиса.
— Здравствуйте. Вам чем-то помочь?— подбежала молоденькая девушка.
— Здрасте. Вас с наступающими. А мне бы Лилию увидеть…
— Я не знаю такую сотрудницу, извините, я здесь новенькая. Давайте спросим у старшего менеджера, только она сейчас занята. Подождите немного,— она показала на мягкие кресла.
Что ж подождём. Уселись с Викой. Она спросила:
— А кто это ЛИЛИЯ?
— Да так, тёлка одна.
— Не ври мне, ты же любишь её.
— Ну и что. Я обидел её, и мы расстались. Это конец моего «лав тура».
— Слушай, это ведь так важно?! Для тебя…
— Это когда не имеет значения. Не прилагаешь усилия, или усилий.
Впрочем, неважно…— моё лицо перекосилось нервной судорогой, мне хотелось плакать от отчаяния.
— Прекращай истерику.
Хотелось до боли, до жути, чтобы снова зазвучала та самая мелодия, как тогда вечером.
— У тебя есть французская эстрада?
— Вроде есть, — Вика стала копаться в телефоне,— да нашла, вот…
Поставила на трек песню Далиды, о прошедшей любви.
Она тоже знала о любви и сгорела от неё в то время.
И композиция была очень красивой и печальной.
— Послушай — мне не наплевать на тебя, на твою судьбу.
— Ты не понимаешь. Я устал от всего.
Тёмненькая девушка в строгой блузке, освободившийся старший менеджер от клиента солидного мужчины, подошла к нам:
— Здравствуйте. Вы кажется к Лилии? — я в курсе дел. Ваши документы готовы. Будете оплачивать тур?
— А где она сама?
— Её перевели в другой офис.
— Перевели, или сама перевелась? Можете её телефон личный дать?
— Мы не обязаны раскрывать подробности, и с телефоном, думаю это плохая идея.
— Ясно. Давайте буду платить.
— Хорошо. Сюда присаживайтесь. Вот ваш договор на услуги турагентства, ваш паспорт с визой.
Что уж теперь жалеть, пересел к месту клиента, стал доставать бумажник из кармана, отсчитывая нужную сумму на стол, и уточнил:
— Сколько будет с меня?
— С вас тридцать девять пятьсот рублей.
— Вот, берите.
Менеджер пересчитала деньги:
— Да, всё в порядке. Теперь вам авиабилеты на самолёт, ваучер на тур — возьмите. Это копии, вам бесплатно сделали. Рекомендую взять с собой немного долларов, для питания и покупок. По прилёту в аэропорт Феникс города Санья, прямо там обменяете их на юани по курсу.
Кроме того, вы входите в акцию, по бесплатному медицинскому обследованию сердца. Вот возьмите, прочитайте в этой методичке.
— Понятно. Спасибо за совет, и за акции «врачи без границ».
— И вам спасибо. Удачного путешествия.
У меня при себе был пакетик с вещами оставленными Лилией.
— Ах да, вот передайте ей. При случае.
— Хорошо, передам. Это всё? Ничего не надо? Приветы там…
— Да нет, наверно, это всё, и без приветов. Просто ей передайте…
Сложил всё бумажки в папку. Обернулся к Вике:
— Ну что, пойдём дальше?
Когда мы вышли с офиса, она приступила к расспросам, вот навязалась на мою больную головушку ещё одна забота:
— Ну и что ты сделал?
— А что?
— Ты же мог, передать что-то: письмо, записку с извинениями.
— Разве это изменило бы Всё?!...
— Мог бы попытаться, во всяком случае…
— Не в этой жизни, Вик.
Сука жизнь вжимает и стискивает в стальных объятиях, что готов задохнуться удушьем, сравнивает бульдозером в землю.
На моём месте не что «жить тяжко», вообще не дай боже никому на свете.
Колокольцевым звоном ударила грозным набатом звонница ближней церквушки. Может этот бог поможет, спасёт меня от смерти.
Хотя вряд ли. И не стоит переживать, ведь всё мы окажемся в аду.
— ты идешь рядом — вот и иди. Всё! никаких вопросов без разрешения.
— а куда мы идём?
— Да хрен знает. Куда то идем непонятно куда .
Такой квест: найти непонятно что, как ловля покемонов на красной площади.
— Слушай, а давай в банк, — я кивнул на логотип банковской компании которой принадлежало четверть мира красовавшейся на высотном здании.
Ночь струилась фарами автомашин, ослепляя дальним светом случайных прохожих.
[/spoiler]
[spoiler] Что бы там ни было дальше, а истории наши лучше смерти на песчаном пляже. Я весь вспотел от тепла кондиционеров, холодный пот сочился вовсю по спине. Она молчала. Что-то думая.
— Пошли, по дороге поговорим,— предложил ей.
— А это? Мандарины. Огурцы.
— Да бросай. Потом купим если что.
Подавая пример, поставил корзину на пол, и она тоже.
Проходя через вертушки выхода, обернулся и посмотрел на них.
Они так же беспризорно стояли.
Эти две одинокие корзины, среди всего новогоднего убранства.
Как и мы: нечаянная спутница, и её визави.
«… Она плачет и рассказывает новому парню о своём горе.
— И что дальше?
— А потом парень её хорошенько трахает.
Просто охрененно жарит на своём кукане охрененного размера, как последнюю сучку.
И всё…
Всё ради того чтобы ей стало немного хорошо, и она смогла забыть его на время….»
Это я рассказывал Вике новые схемы сюжета, делился, так сказать, своими наработками по дороге. По дороге, и по насущным делам.
Сюжет Виктории.
Молодая женщина, с учёной степенью, работает в научном институте.
Она, в нём, разрабатывает прибор нового поколения, который позволит исцелять женские болезни, соответственно предназначенный для прекрасного пола.
Первый образец прибора вот уже собран, начинаются испытания на добровольцах, то есть на девушках.
И тут выявляется побочный эффект, точнее, сам прибор не так стал работать, как было задумано.
При включённом приборе, он испускает излучение, и девушка получает внезапно оргазм, к тому же теряет голову от всего мужского.
Проходит второе испытание, третье, шестое… эффект повторяется: подопытные женщины впадают в яркий оргазм и сходят с ума при виде мужчин лаборантов.
Словно они под действием сильнодействующего афродизиака.
Вдруг прибор неожиданно пропадает, начинаются его розыски.
Потом начинают находиться многочисленные трупы неизвестно как убитых девушек, которые проходили испытания.
Под подозрением все: лаборанты и лаборантки, шеф института, его неверная жена, любовница шефа, водитель шефа, любовница водителя, или сама учёная…
Об этом вы узнаете в новом детективе Виктории Рай.
Да все мужики мечтают, в принципе, заполучить такой вымышленный приборчик в свои руки: раз — включил, направил излучение, и можно переспать с любой красавицей, даже самой неприступной особой, без всякого ухаживания, со стопроцентным результатом.
Такой вообщем сюжетец, не хуже «устиновых».
А мне нужно было зайти в турагентство, там закончить последние проблемы.
Расставить точки над «и».
Заплатить деньги за вояж, поговорить с Лией по душам и предлог есть — отдать её вещи. За беседой мы пришли быстро. Вот он снова «Лайф Тур».
— Пошли что ли.
Я знал, что она идет неотступно следом и записывает мои шаги.
Мои все действия, на диктофон или в уме.
Мне все равно. Пусть так, ведь я так не сумею, как она описать это.
Какие же скользкие ступеньки здесь. Подумалось мне. Взбираясь наверх.
Мы все здесь по ошибке, так или иначе.
И в чем смысл всё этого.
Странные люди.
Говоришь что тут никакой магии, а они не доверяют.
А когда показываешь что-то — они тоже не верят.
Жизнь сама по себе Магия и Философия, которая больше всех, и всего.
Наверно для большинства людей жизнь слишком хорошая штука.
И думая об этом толкнул дверь офиса.
— Здравствуйте. Вам чем-то помочь?— подбежала молоденькая девушка.
— Здрасте. Вас с наступающими. А мне бы Лилию увидеть…
— Я не знаю такую сотрудницу, извините, я здесь новенькая. Давайте спросим у старшего менеджера, только она сейчас занята. Подождите немного,— она показала на мягкие кресла.
Что ж подождём. Уселись с Викой. Она спросила:
— А кто это ЛИЛИЯ?
— Да так, тёлка одна.
— Не ври мне, ты же любишь её.
— Ну и что. Я обидел её, и мы расстались. Это конец моего «лав тура».
— Слушай, это ведь так важно?! Для тебя…
— Это когда не имеет значения. Не прилагаешь усилия, или усилий.
Впрочем, неважно…— моё лицо перекосилось нервной судорогой, мне хотелось плакать от отчаяния.
— Прекращай истерику.
Хотелось до боли, до жути, чтобы снова зазвучала та самая мелодия, как тогда вечером.
— У тебя есть французская эстрада?
— Вроде есть, — Вика стала копаться в телефоне,— да нашла, вот…
Поставила на трек песню Далиды, о прошедшей любви.
Она тоже знала о любви и сгорела от неё в то время.
И композиция была очень красивой и печальной.
— Послушай — мне не наплевать на тебя, на твою судьбу.
— Ты не понимаешь. Я устал от всего.
Тёмненькая девушка в строгой блузке, освободившийся старший менеджер от клиента солидного мужчины, подошла к нам:
— Здравствуйте. Вы кажется к Лилии? — я в курсе дел. Ваши документы готовы. Будете оплачивать тур?
— А где она сама?
— Её перевели в другой офис.
— Перевели, или сама перевелась? Можете её телефон личный дать?
— Мы не обязаны раскрывать подробности, и с телефоном, думаю это плохая идея.
— Ясно. Давайте буду платить.
— Хорошо. Сюда присаживайтесь. Вот ваш договор на услуги турагентства, ваш паспорт с визой.
Что уж теперь жалеть, пересел к месту клиента, стал доставать бумажник из кармана, отсчитывая нужную сумму на стол, и уточнил:
— Сколько будет с меня?
— С вас тридцать девять пятьсот рублей.
— Вот, берите.
Менеджер пересчитала деньги:
— Да, всё в порядке. Теперь вам авиабилеты на самолёт, ваучер на тур — возьмите. Это копии, вам бесплатно сделали. Рекомендую взять с собой немного долларов, для питания и покупок. По прилёту в аэропорт Феникс города Санья, прямо там обменяете их на юани по курсу.
Кроме того, вы входите в акцию, по бесплатному медицинскому обследованию сердца. Вот возьмите, прочитайте в этой методичке.
— Понятно. Спасибо за совет, и за акции «врачи без границ».
— И вам спасибо. Удачного путешествия.
У меня при себе был пакетик с вещами оставленными Лилией.
— Ах да, вот передайте ей. При случае.
— Хорошо, передам. Это всё? Ничего не надо? Приветы там…
— Да нет, наверно, это всё, и без приветов. Просто ей передайте…
Сложил всё бумажки в папку. Обернулся к Вике:
— Ну что, пойдём дальше?
Когда мы вышли с офиса, она приступила к расспросам, вот навязалась на мою больную головушку ещё одна забота:
— Ну и что ты сделал?
— А что?
— Ты же мог, передать что-то: письмо, записку с извинениями.
— Разве это изменило бы Всё?!...
— Мог бы попытаться, во всяком случае…
— Не в этой жизни, Вик.
Сука жизнь вжимает и стискивает в стальных объятиях, что готов задохнуться удушьем, сравнивает бульдозером в землю.
На моём месте не что «жить тяжко», вообще не дай боже никому на свете.
Колокольцевым звоном ударила грозным набатом звонница ближней церквушки. Может этот бог поможет, спасёт меня от смерти.
Хотя вряд ли. И не стоит переживать, ведь всё мы окажемся в аду.
— ты идешь рядом — вот и иди. Всё! никаких вопросов без разрешения.
— а куда мы идём?
— Да хрен знает. Куда то идем непонятно куда .
Такой квест: найти непонятно что, как ловля покемонов на красной площади.
— Слушай, а давай в банк, — я кивнул на логотип банковской компании которой принадлежало четверть мира красовавшейся на высотном здании.
Ночь струилась фарами автомашин, ослепляя дальним светом случайных прохожих.
[/spoiler]
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
Ооо..! сверхреспект)) Ну, должно же во Вселенной Равновесие быть)
в то время, как предатели данной руссской Буквы, всюду еЁ не-до-писывают,
есть и такие, кто удерживать мир от развала, избыточным Ё-нием)
Ну тут, по луку с чесноком, если разбираться, то больше для слабаков подходит: жаловаться, искать виноватых, просить кого-то сделать штото, вместо того, штоп самому, не-ригидно, уметь переобуваться в воздушном пространстве..
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
"Унгур"
Когда мы вышли с офиса, она приступила к расспросам, вот навязалась на мою больную головушку ещё одна забота:
— Ну и что ты сделал?
— А что?
— Ты же мог, передать что-то: письмо, записку с извинениями.
— Разве это изменило бы Всё?!...
— Мог бы попытаться, во всяком случае…
— Не в этой жизни, Вик.
Сука жизнь вжимает и стискивает в стальных объятиях, что готов задохнуться удушьем, сравнивает бульдозером в землю.
На моём месте не что «жить тяжко», вообще не дай боже никому на свете.
Колокольцевым звоном ударила грозным набатом звонница ближней церквушки. Может этот бог поможет, спасёт меня от смерти.
Хотя вряд ли. И не стоит переживать, ведь всё мы окажемся в аду.
— ты идешь рядом — вот и иди. Всё! никаких вопросов без разрешения.
— а куда мы идём?
— Да хрен знает. Куда-то идем, непонятно куда .
Такой квест: найти непонятно что, как ловля покемонов на красной площади разгадывая эти странные места с другим смыслом.
«А вы хотите как в Париже…»
Да! хочу как там, в версальском Париже.
Выйти на улицы и баррикады.
Балет белых лебедей.
Война будет. А что?!
Нам к ней не привыкать.
Ведь всюду вот и так идет
Пока скрытно.
Наверно я водил Вику по всем кругам земной жизни, почти как у Данте Алигьери в «божественной комедии».
Только не в комедии, а в драме.
— Слушай, а давай в банк, — я кивнул на логотип банковской компании которой принадлежало четверть мира красовавшейся на высотном здании.
Ночь струилась фарами автомашин, ослепляя дальним светом случайных прохожих.
Когда мы вышли с офиса, она приступила к расспросам, вот навязалась на мою больную головушку ещё одна забота:
— Ну и что ты сделал?
— А что?
— Ты же мог, передать что-то: письмо, записку с извинениями.
— Разве это изменило бы Всё?!...
— Мог бы попытаться, во всяком случае…
— Не в этой жизни, Вик.
Сука жизнь вжимает и стискивает в стальных объятиях, что готов задохнуться удушьем, сравнивает бульдозером в землю.
На моём месте не что «жить тяжко», вообще не дай боже никому на свете.
Колокольцевым звоном ударила грозным набатом звонница ближней церквушки. Может этот бог поможет, спасёт меня от смерти.
Хотя вряд ли. И не стоит переживать, ведь всё мы окажемся в аду.
— ты идешь рядом — вот и иди. Всё! никаких вопросов без разрешения.
— а куда мы идём?
— Да хрен знает. Куда-то идем, непонятно куда .
Такой квест: найти непонятно что, как ловля покемонов на красной площади разгадывая эти странные места с другим смыслом.
«А вы хотите как в Париже…»
Да! хочу как там, в версальском Париже.
Выйти на улицы и баррикады.
Балет белых лебедей.
Война будет. А что?!
Нам к ней не привыкать.
Ведь всюду вот и так идет
Пока скрытно.
Наверно я водил Вику по всем кругам земной жизни, почти как у Данте Алигьери в «божественной комедии».
Только не в комедии, а в драме.
— Слушай, а давай в банк, — я кивнул на логотип банковской компании которой принадлежало четверть мира красовавшейся на высотном здании.
Ночь струилась фарами автомашин, ослепляя дальним светом случайных прохожих.
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
"Унгур"
[spoiler = унгур] «Аирбас» — большущий круизный самолет, гидролайнер, высадил меня одного ночью, на песчаном мелководье.
Я спросил кого-то в самолете:
— а куда идти, собственно?
— иди прямо по дорожке, там всё дальше увидишь,— непонятно куда показали выросшей рукой из тёмного нутра грузового отсека.
Самолёт улетел, и я остался один.
Темно сначала, ничего не видать, тихо везде.
Только волнующейся шум прибоя, и мокрый песок хрустит под сапогами, подсказывая направление на слух.
Потом земля кончилась, пришлось ступить в воду, она плескалась под ногами.
Мелководье, доходившее до щиколоток, долго не кончалось.
Я надеялся, что всё скоро закончится, так или иначе.
И место прибытия достигну, наконец то покажется город, улицы с дорогами и с сухим асфальтом, сами жители, всё остальное.
Вышла луна, озаряя светом пространство, но ничего не показывалось на горизонте, хоть каким-то местом похожим на обитаемую землю.
Вокруг простирался необъятными водами сам океан, и я один стою посреди него. Брод заканчивался, вода постепенно доходила до пояса, замачивая зимнюю куртку. С неким удивлением оглядел себя: одет полностью в тёплой одежде: в куртке, в сапогах, в джинсах, в шапке.
Так правильно, вспомнилось, ведь летел из снежной России, там зима и мороз, в самолете оделся перед выходом, не бросать же её там.
Страха не было. Ничего не чувствовалось, ни воды, ни холода, ни одиночество. Ведь я не один, а с кем-то неосознанным.
Только стремление двигаться вперед, что-то притягивало меня туда, в безбрежную даль.
Свет в океане верным компасом указал тропку брода лунной серебристой дорожкой по водной глади.
Положившись на него, с уверенностью пошёл дальше, но вода докатывалась уже до груди, идти становилось всё труднее.
Скинул потяжелевшую куртку, она здорово мешала передвигаться.
Я хотел было повернуть всё-таки назад к месту посадки «Аирбаса», но с ужасом понял что дороги назад нет, само направление потерялось и нога впустую ушла в глубину не находя опоры в попытке возвращения.
Темень за спиной черно–страшная, свет не прокрадывается туда.
Там темнее самой черной дыры.
Теперь только вперед, не докричаться ни до кого, не дозвониться, ни позвать на помощь спасателей МЧС.
Небо вспыхнуло светом, озарило изнутри тучи и облака
Они странно двигались, не как под воздействием воздушных потоков, перемещались сами собой и складывались в понятные пятна, и потом в неустойчивый вид планетной карты.
Тут само небо осветилось до самого горизонта огненными протуберанцами, подсвечивая гигантскую на всё небосвод материковую карту планеты.
Она висела голографической картиной, пустынным миражом, во всю бескрайность и величественность мировых океанов.
Контуры материков пульсировали, вскипали яркими бегущими огнями, разрывались невиданной лазерной иллюминацией, показывая грандиозное космическое представление.
В безразмерном кинотеатре без стен и потолков, с включенным видеопроектором.
Зрелище завораживало своей красотой, и шелестящая волнами целым океаном всех симфоний мира, музыка моря способствовала такому выразительному эффекту.
Значит мне туда, и я на верном пути, подумалось мне.
Незаметно перешел на плавание, неторопливо, приноравливаясь к ритму движений, гребя перед собой руками вроде брасса.
Океан могучий, он показывал свою силу, но он не был злым ко мне.
Равномерно двигаясь с массивностью огрузневших континентов навстречу набольшими волнами с гребешками пузырчатой пенки.
Белая прозрачная пена на волнах просвечивала сквозь свет на горизонте,
вода заливалась мне в рот и в нос, перекрывая дыхание.
Разумный океан трепетно дышал, он был словно живым, позволяя мне качаться на его груди.
Показывая, что я ничтожно мал как песчинка.
И в тоже время как бы держался со мной на равных, признавая мое могущество и бесстрашие древних богов.
Сколько мне ещё плыть, до самого горизонта к этой карте?
Сколько времени и расстояния?
И хватит ли сил, но усталости не ощущалось, словно под допингом.
Или мне придётся утонуть в океане?
Или нападут акулы–людоеды, любительницы поесть свежего мяса.
Закончиться мой путь в желудке кровожадной рыбищи.
Хотя это лучше чем сгнивать несколько лет в земле, а так почти кремация, переварится для услады рыбьего существа.
Раньше поедал рыб, теперь они меня, всё логично в цепочке.
Да нет, опровёрг мысль о съедении, в миролюбивом океане не может быть априори хищников.
Чувство тревоги нет, как и опасности, будто вернулся домой, где всё спокойно и уютно.
Если только утонуть?— и перестал грести совсем, чтобы проверить эту теорию.
Но я держался на плаву, точно сделанный из дерева.
Или наверно готов к шагу или точнее сказать заплыву.
Вся жизнь была подготовкой к событию, и теперь мне открываются все врата познаний, которые можно себе представить: научные, магические, философские, исторические.
Был ли на самом деле Гомер, написавший «Илиаду», как было там в подлинности индийский эпос «Махабхарата» с Арджуной и Кришной…
Все, абсолютно все.
Порой мы не знаем с чего начинаются наши сложные, важнейшие дни, когда судьба делает непоправимый поворот.
И ничто не указывало на это, ведь всё хорошо было, как у всех.
Так же как все люди, которые живут, живут, а потом узнают что у них рак, или ещё что-то непоправимое, и вся сама жизнь летит кувырком под откос.
Все мы совершаем ошибки, и пишем свои книги жизни, где-то на белых страницах романа волшебного рассказчика таинственных миров.
Никто не знает, куда устремиться сюжет истории, и станет потом с её героями. Всё так, наверно в этом и есть одна грань смысла жизни.
Ведь потом наши истории продолжатся в других книгах, в других людях
Наверно мой самый особенный день был, когда узнал о своей болезни, или подчас задумал полёт в Китай, а может когда с Лией расстался — не знаю.
Жизнь людей зависит от череды случайностей, от счастливых или неудачных выпадающих моментов судьбы.
Люди всегда к чему-то, идут и идут, порой над обрывом пропасти.
Делают очередной шаг … и... конец... конец всему.
Это образное сравнение, почти подходящее (подводящее) к моменту истины.
[/spoiler]
[spoiler = унгур] «Аирбас» — большущий круизный самолет, гидролайнер, высадил меня одного ночью, на песчаном мелководье.
Я спросил кого-то в самолете:
— а куда идти, собственно?
— иди прямо по дорожке, там всё дальше увидишь,— непонятно куда показали выросшей рукой из тёмного нутра грузового отсека.
Самолёт улетел, и я остался один.
Темно сначала, ничего не видать, тихо везде.
Только волнующейся шум прибоя, и мокрый песок хрустит под сапогами, подсказывая направление на слух.
Потом земля кончилась, пришлось ступить в воду, она плескалась под ногами.
Мелководье, доходившее до щиколоток, долго не кончалось.
Я надеялся, что всё скоро закончится, так или иначе.
И место прибытия достигну, наконец то покажется город, улицы с дорогами и с сухим асфальтом, сами жители, всё остальное.
Вышла луна, озаряя светом пространство, но ничего не показывалось на горизонте, хоть каким-то местом похожим на обитаемую землю.
Вокруг простирался необъятными водами сам океан, и я один стою посреди него. Брод заканчивался, вода постепенно доходила до пояса, замачивая зимнюю куртку. С неким удивлением оглядел себя: одет полностью в тёплой одежде: в куртке, в сапогах, в джинсах, в шапке.
Так правильно, вспомнилось, ведь летел из снежной России, там зима и мороз, в самолете оделся перед выходом, не бросать же её там.
Страха не было. Ничего не чувствовалось, ни воды, ни холода, ни одиночество. Ведь я не один, а с кем-то неосознанным.
Только стремление двигаться вперед, что-то притягивало меня туда, в безбрежную даль.
Свет в океане верным компасом указал тропку брода лунной серебристой дорожкой по водной глади.
Положившись на него, с уверенностью пошёл дальше, но вода докатывалась уже до груди, идти становилось всё труднее.
Скинул потяжелевшую куртку, она здорово мешала передвигаться.
Я хотел было повернуть всё-таки назад к месту посадки «Аирбаса», но с ужасом понял что дороги назад нет, само направление потерялось и нога впустую ушла в глубину не находя опоры в попытке возвращения.
Темень за спиной черно–страшная, свет не прокрадывается туда.
Там темнее самой черной дыры.
Теперь только вперед, не докричаться ни до кого, не дозвониться, ни позвать на помощь спасателей МЧС.
Небо вспыхнуло светом, озарило изнутри тучи и облака
Они странно двигались, не как под воздействием воздушных потоков, перемещались сами собой и складывались в понятные пятна, и потом в неустойчивый вид планетной карты.
Тут само небо осветилось до самого горизонта огненными протуберанцами, подсвечивая гигантскую на всё небосвод материковую карту планеты.
Она висела голографической картиной, пустынным миражом, во всю бескрайность и величественность мировых океанов.
Контуры материков пульсировали, вскипали яркими бегущими огнями, разрывались невиданной лазерной иллюминацией, показывая грандиозное космическое представление.
В безразмерном кинотеатре без стен и потолков, с включенным видеопроектором.
Зрелище завораживало своей красотой, и шелестящая волнами целым океаном всех симфоний мира, музыка моря способствовала такому выразительному эффекту.
Значит мне туда, и я на верном пути, подумалось мне.
Незаметно перешел на плавание, неторопливо, приноравливаясь к ритму движений, гребя перед собой руками вроде брасса.
Океан могучий, он показывал свою силу, но он не был злым ко мне.
Равномерно двигаясь с массивностью огрузневших континентов навстречу набольшими волнами с гребешками пузырчатой пенки.
Белая прозрачная пена на волнах просвечивала сквозь свет на горизонте,
вода заливалась мне в рот и в нос, перекрывая дыхание.
Разумный океан трепетно дышал, он был словно живым, позволяя мне качаться на его груди.
Показывая, что я ничтожно мал как песчинка.
И в тоже время как бы держался со мной на равных, признавая мое могущество и бесстрашие древних богов.
Сколько мне ещё плыть, до самого горизонта к этой карте?
Сколько времени и расстояния?
И хватит ли сил, но усталости не ощущалось, словно под допингом.
Или мне придётся утонуть в океане?
Или нападут акулы–людоеды, любительницы поесть свежего мяса.
Закончиться мой путь в желудке кровожадной рыбищи.
Хотя это лучше чем сгнивать несколько лет в земле, а так почти кремация, переварится для услады рыбьего существа.
Раньше поедал рыб, теперь они меня, всё логично в цепочке.
Да нет, опровёрг мысль о съедении, в миролюбивом океане не может быть априори хищников.
Чувство тревоги нет, как и опасности, будто вернулся домой, где всё спокойно и уютно.
Если только утонуть?— и перестал грести совсем, чтобы проверить эту теорию.
Но я держался на плаву, точно сделанный из дерева.
Или наверно готов к шагу или точнее сказать заплыву.
Вся жизнь была подготовкой к событию, и теперь мне открываются все врата познаний, которые можно себе представить: научные, магические, философские, исторические.
Был ли на самом деле Гомер, написавший «Илиаду», как было там в подлинности индийский эпос «Махабхарата» с Арджуной и Кришной…
Все, абсолютно все.
Порой мы не знаем с чего начинаются наши сложные, важнейшие дни, когда судьба делает непоправимый поворот.
И ничто не указывало на это, ведь всё хорошо было, как у всех.
Так же как все люди, которые живут, живут, а потом узнают что у них рак, или ещё что-то непоправимое, и вся сама жизнь летит кувырком под откос.
Все мы совершаем ошибки, и пишем свои книги жизни, где-то на белых страницах романа волшебного рассказчика таинственных миров.
Никто не знает, куда устремиться сюжет истории, и станет потом с её героями. Всё так, наверно в этом и есть одна грань смысла жизни.
Ведь потом наши истории продолжатся в других книгах, в других людях
Наверно мой самый особенный день был, когда узнал о своей болезни, или подчас задумал полёт в Китай, а может когда с Лией расстался — не знаю.
Жизнь людей зависит от череды случайностей, от счастливых или неудачных выпадающих моментов судьбы.
Люди всегда к чему-то, идут и идут, порой над обрывом пропасти.
Делают очередной шаг … и... конец... конец всему.
Это образное сравнение, почти подходящее (подводящее) к моменту истины.
[/spoiler]
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
Как можно верить в то, чего нет на свете…
«Выколотое» пространство из всего общего Мира.
Так происходит, когда очень сильный человек ведет за собой группу людей вместе с участком мира и реальностью, а потом оставляет их, на произвол судьбы, — говоря вы мне не нужны больше, — тем большим боссам наверху.
Просто предаёт, по большому счёту.
А судьба такого пространства не очень завидна, оно гаснет за ненадобностью, вместе с его населением.
Малым или большим, в течение небольшого времени.
«Выколотое» пространство из всего общего Мира.
Так происходит, когда очень сильный человек ведет за собой группу людей вместе с участком мира и реальностью, а потом оставляет их, на произвол судьбы, — говоря вы мне не нужны больше, — тем большим боссам наверху.
Просто предаёт, по большому счёту.
А судьба такого пространства не очень завидна, оно гаснет за ненадобностью, вместе с его населением.
Малым или большим, в течение небольшого времени.
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
"Унгур"
Торговый центр, огромный и большой, располагался через дорогу, которую мы перешли.
Раздвижные двери послушно распахнулись перед нами.
Выпорхнул теплый воздух, после морозной улицы.
Там парикмахерская с вывеской куртуазных юношей и девушек прямо с обложек модельного подиума «фашэйнь мьюз» вместе с Луи Уиттоном
— зайдем?
— Будешь стричься? — Предложил спутнице. Она отказалась почему-то.
Ведь красота требует ухода.
Я присел в свободное кресло.
Танцующей походкой из стриптиз-бара подошла ухоженная девушка в фартучке медсестры из порнофильмов.
— Вас как постричь, давайте вам сделаю модельную стрижку.
(ага, за тысячу рублей!)
— Да не надо. Просто стригите машинкой покороче. И налысо. Чтобы было недорого.
— Че хочешь быть похожим на монаха из монастыря? Уязвила Вика.
— Да нет, просто так будет удобней в дороге.
— А у тебя есть мечта, Вик?
— Не знаю, как-то не задумывалась, наверно как у всех: стать известной писательницей как Агата Кристи, прославиться, всё такое…
— Понятно. А я понял, что мне нужно: открыть дверь в Лето.
Это и есть моя мечта.
В этом тоже есть какой-то смысл, когда ставишь перед собой определенные цели, чтобы достичь их. Желания и Цели.
Преодолеваешь препоны. Идёшь напрямую, или с извивами.
Но мечта….
Мечта она должна быть недосягаемой, далёкой, несбыточной в обычной жизни.
Тогда это и есть мечта.
Жизнь теряет всякий смысл, свое намерение и предназначение.
В своем течении.
Жизнь такая шутка: если хочешь что-то сделать — то надо это делать сейчас и без промедления.
Иначе будет поздновато. И время упущено. Во всех смыслах.
И кошка тоже странная, Матильда: живет себе, живет, и просто живет, без всяких запросов. В усы свои кошачьи не дует.
Будет — так будет, рожать, так рожать кошкиных котят.
Мужик в телогрейке, стоявший за мной в кассу произнес
убери корзину, а то все умные стали тут
не хотелось ввязываться в спор и портит настроение, хотя куда уж испорченное.
Я убрал мешавшуюся корзину с прилавка, чтобы он мог пробить свое пойло.
Пусть так. Пусть подавиться моей добротой.
Я вышел вслед за ним из магазина. Он маячил рядом.
Может просто избить его? Или поговорить с ним
Да конечно мог ему вломить нехило, ведь я молодой и здоровый.
Да запросто, как пять пальцев обоссать
Или не знать что такое гнев…
Человечество и мир — мусор и биомусор: засранная земля свалками отходов и кладбищами, отравленный воздух, грязные воды рек и морей — куда всё скатилось?!... почему всё сейчас делается через одно место?
Люди сами себе создают проблемы: никто — ни бог, ни дьявол.
Просто сами.
Курс доллара, курс нефти, заявление разных мастей и рангов политиков, жестких — о грядущих санкциях, мягких поздравлений с новогодним обращением.
Или сколько весит душа человека?
Как утверждают ученые — всего двадцать грамм с небольшим.
Почему они, то есть люди, всё хотят измерить и взвесить?
Что есть в мире.
Люди говорят, когда умерли их близкие мама или дочь, сын, неважно, то словно обрушился целый мир в тартарары, и они никогда не встанут как прежде. И жизнь продолжается, и они становятся как раньше.
Но если умру я, то, что потом будет…
Она тоже продолжится? Она также будет в прошлом, как все другие просмотренные жизни в планетном существовании….
Не знаю.
Или где находится ад и рай…
Прямо в голове и мозге.
Все чувства осязания содержаться в мозге.
Секс, наркотики, драйв, кайф — элементарный набор выделяющихся химических эндорфинов, которые вызывают определённую реакцию мозговых рецепторов.
В том числе и медитация .
Мы специально вызываем у себя эти состояния, чтобы достичь блаженства, или просветления даосских мудрецов куривших опиум.
Ничего не ново в этом мире.
Жизнь продолжается…
Или уже нет, и мир не станет таким как прежде.
Без меня.
Торговый центр, огромный и большой, располагался через дорогу, которую мы перешли.
Раздвижные двери послушно распахнулись перед нами.
Выпорхнул теплый воздух, после морозной улицы.
Там парикмахерская с вывеской куртуазных юношей и девушек прямо с обложек модельного подиума «фашэйнь мьюз» вместе с Луи Уиттоном
— зайдем?
— Будешь стричься? — Предложил спутнице. Она отказалась почему-то.
Ведь красота требует ухода.
Я присел в свободное кресло.
Танцующей походкой из стриптиз-бара подошла ухоженная девушка в фартучке медсестры из порнофильмов.
— Вас как постричь, давайте вам сделаю модельную стрижку.
(ага, за тысячу рублей!)
— Да не надо. Просто стригите машинкой покороче. И налысо. Чтобы было недорого.
— Че хочешь быть похожим на монаха из монастыря? Уязвила Вика.
— Да нет, просто так будет удобней в дороге.
— А у тебя есть мечта, Вик?
— Не знаю, как-то не задумывалась, наверно как у всех: стать известной писательницей как Агата Кристи, прославиться, всё такое…
— Понятно. А я понял, что мне нужно: открыть дверь в Лето.
Это и есть моя мечта.
В этом тоже есть какой-то смысл, когда ставишь перед собой определенные цели, чтобы достичь их. Желания и Цели.
Преодолеваешь препоны. Идёшь напрямую, или с извивами.
Но мечта….
Мечта она должна быть недосягаемой, далёкой, несбыточной в обычной жизни.
Тогда это и есть мечта.
Жизнь теряет всякий смысл, свое намерение и предназначение.
В своем течении.
Жизнь такая шутка: если хочешь что-то сделать — то надо это делать сейчас и без промедления.
Иначе будет поздновато. И время упущено. Во всех смыслах.
И кошка тоже странная, Матильда: живет себе, живет, и просто живет, без всяких запросов. В усы свои кошачьи не дует.
Будет — так будет, рожать, так рожать кошкиных котят.
Мужик в телогрейке, стоявший за мной в кассу произнес
убери корзину, а то все умные стали тут
не хотелось ввязываться в спор и портит настроение, хотя куда уж испорченное.
Я убрал мешавшуюся корзину с прилавка, чтобы он мог пробить свое пойло.
Пусть так. Пусть подавиться моей добротой.
Я вышел вслед за ним из магазина. Он маячил рядом.
Может просто избить его? Или поговорить с ним
Да конечно мог ему вломить нехило, ведь я молодой и здоровый.
Да запросто, как пять пальцев обоссать
Или не знать что такое гнев…
Человечество и мир — мусор и биомусор: засранная земля свалками отходов и кладбищами, отравленный воздух, грязные воды рек и морей — куда всё скатилось?!... почему всё сейчас делается через одно место?
Люди сами себе создают проблемы: никто — ни бог, ни дьявол.
Просто сами.
Курс доллара, курс нефти, заявление разных мастей и рангов политиков, жестких — о грядущих санкциях, мягких поздравлений с новогодним обращением.
Или сколько весит душа человека?
Как утверждают ученые — всего двадцать грамм с небольшим.
Почему они, то есть люди, всё хотят измерить и взвесить?
Что есть в мире.
Люди говорят, когда умерли их близкие мама или дочь, сын, неважно, то словно обрушился целый мир в тартарары, и они никогда не встанут как прежде. И жизнь продолжается, и они становятся как раньше.
Но если умру я, то, что потом будет…
Она тоже продолжится? Она также будет в прошлом, как все другие просмотренные жизни в планетном существовании….
Не знаю.
Или где находится ад и рай…
Прямо в голове и мозге.
Все чувства осязания содержаться в мозге.
Секс, наркотики, драйв, кайф — элементарный набор выделяющихся химических эндорфинов, которые вызывают определённую реакцию мозговых рецепторов.
В том числе и медитация .
Мы специально вызываем у себя эти состояния, чтобы достичь блаженства, или просветления даосских мудрецов куривших опиум.
Ничего не ново в этом мире.
Жизнь продолжается…
Или уже нет, и мир не станет таким как прежде.
Без меня.
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
Жизнь продолжается…
Или уже нет, и мир не станет таким как прежде.
Без меня.
Сколько жизней мы проживаем в одном теле...
Сколько раз мы умираем, снова и снова, во сне и наяву, чтобы понять некоторые истины, недоступные простым смертным…
Никто не знает.
Или уже нет, и мир не станет таким как прежде.
Без меня.
Сколько жизней мы проживаем в одном теле...
Сколько раз мы умираем, снова и снова, во сне и наяву, чтобы понять некоторые истины, недоступные простым смертным…
Никто не знает.
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
"Унгур"
Океан пасмурно шумел неясным рокотом, необъятно накатываясь волнистым прибоем на потемневший промокший песок от непогоды.
Шквалистый ветер гонял по не отрадному небу рваные облака.
Внизу у пологого берега уже копошились фигурки моих новых спутников.
Пора, — и я стал спускаться к ним по крутой каменистой тропинке склона возвышенности острова.
На всём побережье, одинокое развесистое дерево с редкими листочками, стояло подтопленное по грудь ощутимым приливом.
Вокруг него колыхались на воде сбитые волнами в слипшиеся вороха водоросли и несколько пятен неопределённого цвета как надутые воздухом упавшие паруса.
Но что это?! Пятна оказались со временем прополощенными морской водой мундирами от военной формы, и словно натянутые на вешалки–распорки, которые полоскались в прибое.
И под тряпками мундиров оказались скелеты людей, как стало понятно, подойдя ближе и по останкам сгнивших голов.
Не увидел я оскала с глазницами, они были как-то намеренно обращены в океанскую даль и приподняты над водой.
Рукава, вытянутые вперёд, скрывающие обглоданные кости рук, мокрыми тряпками развевались с обшлагами мундиров, к которым привязаны конусные палки.
Из коротких штанин выступали отбеленные бедренные кости.
Если не знать что это скелеты мертвецов, то поодаль выглядело точно живые матросы дозорные в старых мундирах, непотопляемо лежат на волнах и вглядываются в далёкий горизонт в подзорные трубы.
Наверно это кряжистое дерево служит вроде оберегающего капища, наблюдательного пункта из другого мира, живых и мёртвых.
Не спрашивал что это такое и зачем они здесь, догадка пришла сама.
Двое из троицы унгуров спутников, шестами споро наводили плавающие костяки скелетов, глазницами по направлению к смятенному океану.
Откуда, когда-то появился я, прорываясь сквозь дикую пляску огня и воды, через плёнку марева внеземного светопреставления.
Наблюдал за этим странным занятием, а потом захотелось зайти в манящие бескрайние воды.
Прикоснуться, приобщиться к чему-то необъяснимому, а может просто стоять надоело без дела.
Не раздеваясь, лишь быстро разулся, зашёл в пенистый прибой, брезгливо чуть отойдя от чудного дерева.
Тёмная вода океана на удивление приятно–тёплая, приняла в свои объятия.
Взмахнул руками и бросился в набегающую высокую волну.
А взбалмошный океанский вал с шипящим урчанием, словно играя в догонялки, одним шлепком отбросил меня назад к дереву.
Толстый гребень волны подмял под собой, и увлёк на дно.
Когда стал искать точку опоры, нога упёрлась во что-то очень твёрдое и холодное. Это что-то каменное леденило ногу.
Наверно точно камень попался, оттолкнулся от него — пропади, да всё пропадом.
И поседевшая вода возле дерева вскипела, и восстала вверх тоннами бурлящей воды. Что такое за…? Что за матерь божья?!
Из пены отхлынувшей воды показалась полиаморфная морда великанского насекомого, величиной с приличного быка.
Вслед за ней на поверхность воды пробилось длинное туловище огромной сороконожки, которое, похоже, держалось на выпрямленных длинных осьминожьих ногах, и оно, зашагало упорно прямо на меня.
Унгуры бесполезно тыкали в разбуженное чудище палками, стараясь отвлечь хранителя насекомое от меня.
Океан пасмурно шумел неясным рокотом, необъятно накатываясь волнистым прибоем на потемневший промокший песок от непогоды.
Шквалистый ветер гонял по не отрадному небу рваные облака.
Внизу у пологого берега уже копошились фигурки моих новых спутников.
Пора, — и я стал спускаться к ним по крутой каменистой тропинке склона возвышенности острова.
На всём побережье, одинокое развесистое дерево с редкими листочками, стояло подтопленное по грудь ощутимым приливом.
Вокруг него колыхались на воде сбитые волнами в слипшиеся вороха водоросли и несколько пятен неопределённого цвета как надутые воздухом упавшие паруса.
Но что это?! Пятна оказались со временем прополощенными морской водой мундирами от военной формы, и словно натянутые на вешалки–распорки, которые полоскались в прибое.
И под тряпками мундиров оказались скелеты людей, как стало понятно, подойдя ближе и по останкам сгнивших голов.
Не увидел я оскала с глазницами, они были как-то намеренно обращены в океанскую даль и приподняты над водой.
Рукава, вытянутые вперёд, скрывающие обглоданные кости рук, мокрыми тряпками развевались с обшлагами мундиров, к которым привязаны конусные палки.
Из коротких штанин выступали отбеленные бедренные кости.
Если не знать что это скелеты мертвецов, то поодаль выглядело точно живые матросы дозорные в старых мундирах, непотопляемо лежат на волнах и вглядываются в далёкий горизонт в подзорные трубы.
Наверно это кряжистое дерево служит вроде оберегающего капища, наблюдательного пункта из другого мира, живых и мёртвых.
Не спрашивал что это такое и зачем они здесь, догадка пришла сама.
Двое из троицы унгуров спутников, шестами споро наводили плавающие костяки скелетов, глазницами по направлению к смятенному океану.
Откуда, когда-то появился я, прорываясь сквозь дикую пляску огня и воды, через плёнку марева внеземного светопреставления.
Наблюдал за этим странным занятием, а потом захотелось зайти в манящие бескрайние воды.
Прикоснуться, приобщиться к чему-то необъяснимому, а может просто стоять надоело без дела.
Не раздеваясь, лишь быстро разулся, зашёл в пенистый прибой, брезгливо чуть отойдя от чудного дерева.
Тёмная вода океана на удивление приятно–тёплая, приняла в свои объятия.
Взмахнул руками и бросился в набегающую высокую волну.
А взбалмошный океанский вал с шипящим урчанием, словно играя в догонялки, одним шлепком отбросил меня назад к дереву.
Толстый гребень волны подмял под собой, и увлёк на дно.
Когда стал искать точку опоры, нога упёрлась во что-то очень твёрдое и холодное. Это что-то каменное леденило ногу.
Наверно точно камень попался, оттолкнулся от него — пропади, да всё пропадом.
И поседевшая вода возле дерева вскипела, и восстала вверх тоннами бурлящей воды. Что такое за…? Что за матерь божья?!
Из пены отхлынувшей воды показалась полиаморфная морда великанского насекомого, величиной с приличного быка.
Вслед за ней на поверхность воды пробилось длинное туловище огромной сороконожки, которое, похоже, держалось на выпрямленных длинных осьминожьих ногах, и оно, зашагало упорно прямо на меня.
Унгуры бесполезно тыкали в разбуженное чудище палками, стараясь отвлечь хранителя насекомое от меня.
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
"Унгур"
Мысли, снова мысли, и воспоминания о прошлом, куда уж без них.
Добрался до квартирки, из долгой прогулки.
Кружка, кипящий чайник на плите, банка кофе.
Ложкой зачерпнул коричневый порошок, закинул в кружку, залил кипятком.
По кухне поплыл живительный аромат, пробуждая к действиям.
Надо собираться в путь.
Уложить вещи в рюкзак: палатку, одежду, предметы гигиены, обувь.
И всё в пределах допустимого груза в самолёт.
Хотя много вещей мне и не нужно там будет.
Ведь там тепло и море, лето и океан.
Вдруг в дверь постучали, прервав приготовления.
Мата запросилась погулять с подъездными котами, когда я пришёл.
Может её хотят пустить домой, или быть может ошиблись дверью, и я никого не ждал в гости.
Двойная дверь в квартиру, надёжно охраняла от непрошенных гостей.
А потом стук повторился.
И ещё настойчивей.
Странный стук.
Будто условный сигнал — собирайся в дорогу.
Ладно посмотрим кого там чёрт принёс:
— Кто там?— спросил неприветливо, открывая первую внутреннюю дверь.
— Курьерская служба,— отозвался молодой женский голос снаружи, не захотел вторую дверь отпирать.
— Что-что, какая нахрен служба?
— Мы оставляли вам анкеты, для заполнения паспортных…
— Что? Какие анкеты?
— На получение бесплатной кредитной карты…— девушка начала что-то объяснять плюсы карты, которая чуть ли не способна платить сама за себя.
— Не, извините, не интересует,— захлопнул дверь, обрывая ненужный разговор, вот ведь банковские прилипалы, и ночью от них покоя нет.
С какими ощущениями я стал собираться в Китай?
Да ни как особо не настраивался.
Никаких чувств и сожаления. Просто как работа, или командировка.
Знаю одно — будет жёстко. Змеи, пауки: обычные дела там.
Местные и приезжие туристы знают об этом, и стараются укрыться на крышах домов. Там наверху, в темное время ставят палатки и спят.
Может плату с них берут за это — не знаю пока.
Там посмотрим.
Интересно всё же: почему китайцы едят палочками?
Всё железное надо сложить в один пакет.
Не забыть бы ноутбук с собой взять с зарядкой.
Так, что ещё: денег — самый минимум, только на лапшу и питьевую воду.
Жить в палатке, там тепло и обезьяны кругом, или как придется, совсем на улицах. Такси к черту, сам дойду к месту прибытия.
Где будет он!!— этот Город Солнца Просветлённого Будды, где всё счастливы!!!
Или я его должен сотворить за шесть дней, лично построить сам для себя.
Заселить своими жителями: улицы, дома, рестораны, мосты, перекрёстки, отели, пляжи, бассейны.
И снова улицы, дома, трущобы.
Только подумал об этом, и почему-то накатило чувство гнетущей растерянности перед неизбежной реальностью.
Оказался в состоянии прострации, просто в полной потерянности: — как?
Как буду выживать оставшиеся дни жизни, там без ничего?
И не зная китайского языка? На кончиках пальцах что ли?!
Ведь я задумал нежданный побег из страны, с моей родины.
А это как ни крути тяжким грузом лежит на совести, хотя бы морально.
И самое время научиться совершать измены, в том числе и себя.
Может стоить предать всех, и стать в какой-то мере отступником от всего.
Если весь мир идёт на тебя войной — пора.
Значит пора дать сдачи всем подряд, ни считаясь ни с чем.
Так, что ещё: моя зимняя одежда, что делать с ней?
Хрень: по прилёту в аэропорт выброшу, где-нибудь возле мусорки, пускай бомжи китайские донашивают.
Пусть носят, мне не жалко.
***
Прощался с Викой возле автобуса, который привёз в аэропорт.
Говорил ей длинно зачем-то, наверно успокоить себя и её, откладывая разлучение:
«У тебя будет классная книга, ты правда напишешь её.
Я счастлив, что повстречался с тобой.
И я обязательно позвоню, через долбаные страны, через океаны, когда придет, то время на пляже. Ты помни, просто помни, что позвоню.
Наверно это будет моя последняя просьба.
— И я как раз в том месте, в котором должен оказаться…»
Она молчала, не прерывая монолог: к чему слова, всё итак понятно.
— Слушай Вик, вот тебе ключи от хаты, возьми мою кошку к себе.
Она хорошая, правда. А в Китае она пропадёт, или съедят китаёзы вместо шашлыка.
— Да и ещё: буду писать по дороге в Лето.
Вроде путевых заметок. Пришлю тебе файлом в «Всети».
— Хочешь, возьми себе их в свою книгу. Потом издашь. Будет здорово.
Вдруг её прорвало, она застучала ножками по равнодушному бетону, заколотила неистово кулачками по мне, по груди:
— Дурак ты! Какой же ты идиот. Это моя книга!! Я бы окликнула тебя…
я бы позвала тебя за собой, или ты меня… Но ты же не сделал ничего!
— Дурак. Дурачок мой…— лишь тихо выдохнула Виктория.
И герои книги вновь самопроизвольно расстались с друг другом.
Но не будем мешать, поступать им как заблагорассудится.
Это их законное право.
У героя в кармане находилась изрядно помятая пачка сигарет.
Он закурил сигарету с белым фильтром, невзирая ни на что, прямо на взлетной полосе наперекор всем, и назло злому судьбоносному року.
Выдыхая с горьким дымом слова и метафоры в непростую атмосферу реальности:
«… И билет на самолёт с серебристым крылом, что взлетая, оставляет на земле лишь тень…»
Мысли, снова мысли, и воспоминания о прошлом, куда уж без них.
Добрался до квартирки, из долгой прогулки.
Кружка, кипящий чайник на плите, банка кофе.
Ложкой зачерпнул коричневый порошок, закинул в кружку, залил кипятком.
По кухне поплыл живительный аромат, пробуждая к действиям.
Надо собираться в путь.
Уложить вещи в рюкзак: палатку, одежду, предметы гигиены, обувь.
И всё в пределах допустимого груза в самолёт.
Хотя много вещей мне и не нужно там будет.
Ведь там тепло и море, лето и океан.
Вдруг в дверь постучали, прервав приготовления.
Мата запросилась погулять с подъездными котами, когда я пришёл.
Может её хотят пустить домой, или быть может ошиблись дверью, и я никого не ждал в гости.
Двойная дверь в квартиру, надёжно охраняла от непрошенных гостей.
А потом стук повторился.
И ещё настойчивей.
Странный стук.
Будто условный сигнал — собирайся в дорогу.
Ладно посмотрим кого там чёрт принёс:
— Кто там?— спросил неприветливо, открывая первую внутреннюю дверь.
— Курьерская служба,— отозвался молодой женский голос снаружи, не захотел вторую дверь отпирать.
— Что-что, какая нахрен служба?
— Мы оставляли вам анкеты, для заполнения паспортных…
— Что? Какие анкеты?
— На получение бесплатной кредитной карты…— девушка начала что-то объяснять плюсы карты, которая чуть ли не способна платить сама за себя.
— Не, извините, не интересует,— захлопнул дверь, обрывая ненужный разговор, вот ведь банковские прилипалы, и ночью от них покоя нет.
С какими ощущениями я стал собираться в Китай?
Да ни как особо не настраивался.
Никаких чувств и сожаления. Просто как работа, или командировка.
Знаю одно — будет жёстко. Змеи, пауки: обычные дела там.
Местные и приезжие туристы знают об этом, и стараются укрыться на крышах домов. Там наверху, в темное время ставят палатки и спят.
Может плату с них берут за это — не знаю пока.
Там посмотрим.
Интересно всё же: почему китайцы едят палочками?
Всё железное надо сложить в один пакет.
Не забыть бы ноутбук с собой взять с зарядкой.
Так, что ещё: денег — самый минимум, только на лапшу и питьевую воду.
Жить в палатке, там тепло и обезьяны кругом, или как придется, совсем на улицах. Такси к черту, сам дойду к месту прибытия.
Где будет он!!— этот Город Солнца Просветлённого Будды, где всё счастливы!!!
Или я его должен сотворить за шесть дней, лично построить сам для себя.
Заселить своими жителями: улицы, дома, рестораны, мосты, перекрёстки, отели, пляжи, бассейны.
И снова улицы, дома, трущобы.
Только подумал об этом, и почему-то накатило чувство гнетущей растерянности перед неизбежной реальностью.
Оказался в состоянии прострации, просто в полной потерянности: — как?
Как буду выживать оставшиеся дни жизни, там без ничего?
И не зная китайского языка? На кончиках пальцах что ли?!
Ведь я задумал нежданный побег из страны, с моей родины.
А это как ни крути тяжким грузом лежит на совести, хотя бы морально.
И самое время научиться совершать измены, в том числе и себя.
Может стоить предать всех, и стать в какой-то мере отступником от всего.
Если весь мир идёт на тебя войной — пора.
Значит пора дать сдачи всем подряд, ни считаясь ни с чем.
Так, что ещё: моя зимняя одежда, что делать с ней?
Хрень: по прилёту в аэропорт выброшу, где-нибудь возле мусорки, пускай бомжи китайские донашивают.
Пусть носят, мне не жалко.
***
Прощался с Викой возле автобуса, который привёз в аэропорт.
Говорил ей длинно зачем-то, наверно успокоить себя и её, откладывая разлучение:
«У тебя будет классная книга, ты правда напишешь её.
Я счастлив, что повстречался с тобой.
И я обязательно позвоню, через долбаные страны, через океаны, когда придет, то время на пляже. Ты помни, просто помни, что позвоню.
Наверно это будет моя последняя просьба.
— И я как раз в том месте, в котором должен оказаться…»
Она молчала, не прерывая монолог: к чему слова, всё итак понятно.
— Слушай Вик, вот тебе ключи от хаты, возьми мою кошку к себе.
Она хорошая, правда. А в Китае она пропадёт, или съедят китаёзы вместо шашлыка.
— Да и ещё: буду писать по дороге в Лето.
Вроде путевых заметок. Пришлю тебе файлом в «Всети».
— Хочешь, возьми себе их в свою книгу. Потом издашь. Будет здорово.
Вдруг её прорвало, она застучала ножками по равнодушному бетону, заколотила неистово кулачками по мне, по груди:
— Дурак ты! Какой же ты идиот. Это моя книга!! Я бы окликнула тебя…
я бы позвала тебя за собой, или ты меня… Но ты же не сделал ничего!
— Дурак. Дурачок мой…— лишь тихо выдохнула Виктория.
И герои книги вновь самопроизвольно расстались с друг другом.
Но не будем мешать, поступать им как заблагорассудится.
Это их законное право.
У героя в кармане находилась изрядно помятая пачка сигарет.
Он закурил сигарету с белым фильтром, невзирая ни на что, прямо на взлетной полосе наперекор всем, и назло злому судьбоносному року.
Выдыхая с горьким дымом слова и метафоры в непростую атмосферу реальности:
«… И билет на самолёт с серебристым крылом, что взлетая, оставляет на земле лишь тень…»
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
Прощался с Викой возле автобуса, который привёз в аэропорт.
Говорил ей длинно зачем-то, наверно успокоить себя и её, откладывая разлучение:
«У тебя будет классная книга, ты правда напишешь её.
Я счастлив, что повстречался с тобой.
И я обязательно позвоню, через долбаные страны, через океаны, когда придет, то время на пляже. Ты помни, просто помни, что позвоню.
Наверно это будет моя последняя просьба.
— И я как раз в том месте, в котором должен оказаться…»
Она молчала, не прерывая монолог: к чему слова, всё итак понятно.
— Слушай Вик, вот тебе ключи от хаты, возьми мою кошку к себе.
Она хорошая, правда. А в Китае она пропадёт, или съедят китаёзы вместо шашлыка.
— Да и ещё: буду писать по дороге в Лето.
Вроде путевых заметок. Пришлю тебе файлом в «Всети».
— Хочешь, возьми себе их в свою книгу. Потом издашь. Будет здорово.
Вдруг её прорвало, она застучала ножками по равнодушному бетону, заколотила неистово кулачками по мне, по груди:
— Дурак ты! Какой же ты идиот. Это моя книга!! Я бы окликнула тебя…
я бы позвала тебя за собой, или ты меня… Но ты же не сделал ничего!
— Дурак. Дурачок мой…— лишь тихо выдохнула Виктория.
И герои книги вновь самопроизвольно расстались с друг другом.
Но не будем мешать, поступать им как заблагорассудится.
Это их законное право.
У героя в кармане находилась изрядно помятая пачка сигарет.
Он закурил сигарету с белым фильтром, невзирая ни на что, прямо на взлетной полосе наперекор всем, и назло злому судьбоносному року.
Выдыхая с горьким дымом слова и метафоры в непростую атмосферу суровой действительности
Стремглав уже бежали к нему грозя грозным свистком охранные службы аэропорта. Всё пофиг, достало его вся неустроенная жизнь
Вот они, родственные провожатые в последний рейс.
Вылезли, наконец, из своих щелей.
Не успеют они, или он не успеет — кто его знает.
Допеть свою песню, сыграть с судьбой в русскую рулетку
Кто его знает, о чём он думал в тот момент.
«… И билет на самолёт с серебристым крылом, что взлетая, оставляет на земле лишь тень…»
Почему он так поступил? Может на голову сдвинутый?
Наверное солдат, дембель у него в декабре.
А герой книги побежал от охранников, сначала медленно, пробуя на вкус беговую дорожку самолётов, а потом всё быстрее и быстрее, натренированно задавая темп бега отстающим охранникам.
Он бежал наперегонки, на спор, кто кого победит по полосе в три километра.
Только смех да ветер со снегом хлестал по открытому лицу с короткой стрижкой.
«Да куда? Куда он бежит?!»— Спрашивали охранники.
А бывалый авиадиспетчер, наблюдающий картину на мониторе, сказал в рацию:
— Не видите парню плохо, пусть бегает, скоро пройдет.
… Я бежал, лёгко и свободно. Вкладывая всего себя в боль, в отчаяния, потери всех отношений, страх смерти.
В свой последний забег по взлётной полосе, недавно расчищенной до чёрного бетона жёлтым снегоуборщиком.
— Вколите ему успокоительное. Две дозы.
Говорил ей длинно зачем-то, наверно успокоить себя и её, откладывая разлучение:
«У тебя будет классная книга, ты правда напишешь её.
Я счастлив, что повстречался с тобой.
И я обязательно позвоню, через долбаные страны, через океаны, когда придет, то время на пляже. Ты помни, просто помни, что позвоню.
Наверно это будет моя последняя просьба.
— И я как раз в том месте, в котором должен оказаться…»
Она молчала, не прерывая монолог: к чему слова, всё итак понятно.
— Слушай Вик, вот тебе ключи от хаты, возьми мою кошку к себе.
Она хорошая, правда. А в Китае она пропадёт, или съедят китаёзы вместо шашлыка.
— Да и ещё: буду писать по дороге в Лето.
Вроде путевых заметок. Пришлю тебе файлом в «Всети».
— Хочешь, возьми себе их в свою книгу. Потом издашь. Будет здорово.
Вдруг её прорвало, она застучала ножками по равнодушному бетону, заколотила неистово кулачками по мне, по груди:
— Дурак ты! Какой же ты идиот. Это моя книга!! Я бы окликнула тебя…
я бы позвала тебя за собой, или ты меня… Но ты же не сделал ничего!
— Дурак. Дурачок мой…— лишь тихо выдохнула Виктория.
И герои книги вновь самопроизвольно расстались с друг другом.
Но не будем мешать, поступать им как заблагорассудится.
Это их законное право.
У героя в кармане находилась изрядно помятая пачка сигарет.
Он закурил сигарету с белым фильтром, невзирая ни на что, прямо на взлетной полосе наперекор всем, и назло злому судьбоносному року.
Выдыхая с горьким дымом слова и метафоры в непростую атмосферу суровой действительности
Стремглав уже бежали к нему грозя грозным свистком охранные службы аэропорта. Всё пофиг, достало его вся неустроенная жизнь
Вот они, родственные провожатые в последний рейс.
Вылезли, наконец, из своих щелей.
Не успеют они, или он не успеет — кто его знает.
Допеть свою песню, сыграть с судьбой в русскую рулетку
Кто его знает, о чём он думал в тот момент.
«… И билет на самолёт с серебристым крылом, что взлетая, оставляет на земле лишь тень…»
Почему он так поступил? Может на голову сдвинутый?
Наверное солдат, дембель у него в декабре.
А герой книги побежал от охранников, сначала медленно, пробуя на вкус беговую дорожку самолётов, а потом всё быстрее и быстрее, натренированно задавая темп бега отстающим охранникам.
Он бежал наперегонки, на спор, кто кого победит по полосе в три километра.
Только смех да ветер со снегом хлестал по открытому лицу с короткой стрижкой.
«Да куда? Куда он бежит?!»— Спрашивали охранники.
А бывалый авиадиспетчер, наблюдающий картину на мониторе, сказал в рацию:
— Не видите парню плохо, пусть бегает, скоро пройдет.
… Я бежал, лёгко и свободно. Вкладывая всего себя в боль, в отчаяния, потери всех отношений, страх смерти.
В свой последний забег по взлётной полосе, недавно расчищенной до чёрного бетона жёлтым снегоуборщиком.
— Вколите ему успокоительное. Две дозы.
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
Райбан, что бы все культурно и красиво было, реальность сама подстроится, смотри не подведи. ЧЕ ПОПАЛО НЕ ПИШИ, БЕЗ ОТСЕБЯТИНЫ,переходи на уровень архитектора.
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
Отсебятина, это ложные умозаключения, психическое рефлексирование на виртуальные раздражители,низкого качества. Уровень творчества приветствует фантазию, воображение, придумку,вымысел, повышающие вибрационные качества на высокий уровень.
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
+ принято Гуфест.
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
"Унгур"
Прощался с Викой возле автобуса, который привёз нас в аэропорт и должен отвезти её обратно в город.
Скоро пробьют новогодние куранты: и я буду там, где-то на высоте, а она здесь, на земле.
Говорил ей длинно зачем-то, наверно успокоить себя и её, откладывая разлучение: «У тебя будет классная книга, ты правда напишешь её.
Я счастлив, что повстречался с тобой. И обязательно позвоню, через долбаные страны, через океаны, когда придет, то время на пляже.
Ты помни, просто помни, что позвоню.
— И я как раз в том месте, в котором должен оказаться…»
Она молчала, не прерывая монолог: к чему слова, всё итак понятно.
— Слушай Вик, вот тебе ключи от хаты, возьми мою кошку к себе.
Она хорошая, правда. А в Китае она пропадёт, или съедят китаёзы вместо шашлыка. Наверно это будет моя последняя просьба.
Я вытащил ключи с брелками из кармана, поймал её ручку и вложил ключи в ладошку.
— Да и ещё: буду писать по дороге в Лето. Вроде путевых заметок. Пришлю тебе файлом в «Всети». Хочешь, возьми себе их в свою книгу. Потом издашь. Будет здорово.
— Я писал тебе вчера. Ты прочитала?
— Видела что писал. Видела, что встретиться надо перед отлётом: адрес и время рейсов. А другое — потом стёрла сразу.
— Не хочешь знать, что я тебе написал там, в конце?
— Нет!
— Как знаешь.
— Сделай! Ты сделай то, что ты там написал, чтобы там ни было!
— Я не могу, не могу — этого нельзя сделать.
— Ладно. Тогда забудь…
— Как это? Что ты хочешь сказать этим?
— То — что нельзя сказать. Ты понял?!
Вдруг её прорвало, она застучала ножками по равнодушному бетону, заколотила неистово кулачками по мне, по груди:
— Дурак ты! Какой же ты идиот. Это моя книга!! Я бы окликнула тебя…
я бы позвала тебя за собой, или ты меня… Но ты же не сделал ничего!!
— Дурак! Дурачок мой…— лишь тихо выдохнула Виктория.
И герои книги вновь самопроизвольно расстались с друг другом.
Но не будем мешать, поступать им как заблагорассудится.
Это их законное право.
У главного героя в кармане находилась изрядно помятая пачка сигарет.
Он закурил сигарету с белым фильтром, невзирая ни на что, прямо на взлетной полосе наперекор всем и назло злому судьбоносному року.
Выдыхая с горьким дымом слова и метафоры в непростую атмосферу суровой действительности
Стремглав уже бежали к нему, грозя грозными свистками, охранные службы аэропорта.
Всё пофиг, достало его вся неустроенная жизнь
Вот они, родственные провожатые в последний рейс.
Вылезли, наконец, из своих щелей.
Не успеют они, или он не успеет — кто его знает.
Допеть свою песню, сыграть с судьбой в русскую рулетку заведомо проигрышную.
Кто его знает, о чём он думал в тот момент.
Как ему ещё выразиться, показать пренебрежение к жизни, к своей и чужой?!
Да был бы он птицей, он бы взмыл гордо ввысь, обратился в Механическую Заводную Кукушку и воспарил бы над всеми ними в песнях Цоя.
«… И билет на самолёт с серебристым крылом, что взлетая, оставляет на земле лишь тень…»
Герой книги побежал от охранников, сначала медленно, пробуя на вкус беговую дорожку самолётов, а потом всё быстрее и быстрее, натренированно задавая темп бега отстающим охранникам.
Он бежал, наперегонки наращивая скорость с каждым постигнутым метром, на спор, кто кого победит по полосе в три километра.
Только издевательский смех заливался бесовскими колокольчиками, да вьюжный ветер со снегом хлестал его по открытому лицу с короткой стрижкой.
Соблазняя последним искушением дьявола оставить безрассудную затею спастись от смерти: «Ты сильный: деньги, власть — иллюзия.
Ты можешь остаться здесь — я и ты…»
Почему он так поступил? Может на голову сдвинутый?
Наверно солдат, дембель у него в декабре, видишь стриженый.
«Да куда? Куда он бежит?!» — Спрашивали охранники, недоумевая от всего.
А бывалый седоволосый авиадиспетчер, наблюдающий картину на мониторе, сказал в служебную рацию:
— Не знаете что парню плохо, пусть побегает, скоро пройдет у него.
Он, диспетчер, с грустью и неизбывной тоской вспомнил себя самого, того молодого ещё не седого парня, как в те года — он также бежал не видя никого вокруг, по взлётной полосе военного аэродрома с исступленным криком, когда разбилась в авиакатастрофе его семья.
Они все погибли, под обломками.
На тысячу человек обреченных на пустую жизненную рутину, не приносящую по большому счёту ничего этому Миру, рождается один чудак.
И когда эта тысяча нежится в тёплой ванной с бокалом вина при свечах, сидит в ресторанах потягивая сладкий дым из кальяна, преет в террариумах офисов, или выгоняет вчерашние калории на беговой дорожке мимоходом просматривая новости на плазме ТВ; — этот чудак стоит на обочине длинной дороги с походным рюкзаком на плечах и голосует водителям автомашин в промокших кроссовках.
Этот чудак очень прост.
Его не нужно брать хитростью, он отдаст всё сам даром.
У него непростая работа — делать этот Мир лучше, пока он живой.
Мир — окружённый тысячью парсеками кубометров зеркального бетона, урбанизированный по последнему слову инженерной мысли, пастеризованный на чувства.
Что же им движет?
Почему его мозговые клетки не хотят жить, в клетках многоквартирных домов отрекаясь от всего и одновременно любя всех.
Кто знает, у кого больше счастья: у той тысячи нормальных людей, или у него сумасбродного чудака, безумного мотылька летящего на огонь костра.
Или человеческий мир сам весь сошёл с ума, кто знает.
Сделать, черт возьми, наконец, выбор: умереть свободной птицей, или высохнуть до чёрствого сухаря на больничной койке.
Если хочешь Это — так протяни руку и Возьми.
Так будет проще, без всякой магии и без обмана.
Фокуса нет, и в этом вся хитрость фантазии фокуса.
… Я бежал свободно и несложным ритмом наравне с ветром и с вьюгой.
Лёгкие зимние кроссовки помогали в этом.
И где моя шапка?— то ли швырнул куда-то, а может сама скатилась.
Да бог с ней.
Выкладывая всего себя в боль, в отчаяние, потери всех отношений, страх смерти. В свой последний забег по взлётной полосе, недавно расчищенной до чёрного бетона жёлтым снегоуборщиком.
Конечно, поймали. Скоро, или нескоро. Да без разницы.
Истерикой захлёбываясь в паутине ловчих рук, и бился в конвульсии психической, — да пустите меня, отпустите, — услышал:
— Вколите ему успокоительного. Да две дозы, чтобы наверняка усадить на борт.
***
Из образца последнего электронного сообщения от неопознанного никнейма к адресату под ником Виктория Рай:
«… точно знаю, что мы с тобой ещё увидимся. Взгляну вдаль за близкий океанский горизонт, произнесу твое имя и увижу лицо...»
***
Послесловие.
Что вынуждает нас (бродяг) бросать всё, и черт знает куда лететь и ехать.
Я правда не знаю, но уж точно не за хайпом.
Так живу, так пишу, для себя и для всех.
Наверно так нужно будет в той, ещё в ненаписанной Истории, когда персонажи сюжетной игры укладывают свои походные рюкзаки, покупают путевки и билеты на самолёт, чтобы в дальних странствиях по Свету обрести нечто искомое…
Прощался с Викой возле автобуса, который привёз нас в аэропорт и должен отвезти её обратно в город.
Скоро пробьют новогодние куранты: и я буду там, где-то на высоте, а она здесь, на земле.
Говорил ей длинно зачем-то, наверно успокоить себя и её, откладывая разлучение: «У тебя будет классная книга, ты правда напишешь её.
Я счастлив, что повстречался с тобой. И обязательно позвоню, через долбаные страны, через океаны, когда придет, то время на пляже.
Ты помни, просто помни, что позвоню.
— И я как раз в том месте, в котором должен оказаться…»
Она молчала, не прерывая монолог: к чему слова, всё итак понятно.
— Слушай Вик, вот тебе ключи от хаты, возьми мою кошку к себе.
Она хорошая, правда. А в Китае она пропадёт, или съедят китаёзы вместо шашлыка. Наверно это будет моя последняя просьба.
Я вытащил ключи с брелками из кармана, поймал её ручку и вложил ключи в ладошку.
— Да и ещё: буду писать по дороге в Лето. Вроде путевых заметок. Пришлю тебе файлом в «Всети». Хочешь, возьми себе их в свою книгу. Потом издашь. Будет здорово.
— Я писал тебе вчера. Ты прочитала?
— Видела что писал. Видела, что встретиться надо перед отлётом: адрес и время рейсов. А другое — потом стёрла сразу.
— Не хочешь знать, что я тебе написал там, в конце?
— Нет!
— Как знаешь.
— Сделай! Ты сделай то, что ты там написал, чтобы там ни было!
— Я не могу, не могу — этого нельзя сделать.
— Ладно. Тогда забудь…
— Как это? Что ты хочешь сказать этим?
— То — что нельзя сказать. Ты понял?!
Вдруг её прорвало, она застучала ножками по равнодушному бетону, заколотила неистово кулачками по мне, по груди:
— Дурак ты! Какой же ты идиот. Это моя книга!! Я бы окликнула тебя…
я бы позвала тебя за собой, или ты меня… Но ты же не сделал ничего!!
— Дурак! Дурачок мой…— лишь тихо выдохнула Виктория.
И герои книги вновь самопроизвольно расстались с друг другом.
Но не будем мешать, поступать им как заблагорассудится.
Это их законное право.
У главного героя в кармане находилась изрядно помятая пачка сигарет.
Он закурил сигарету с белым фильтром, невзирая ни на что, прямо на взлетной полосе наперекор всем и назло злому судьбоносному року.
Выдыхая с горьким дымом слова и метафоры в непростую атмосферу суровой действительности
Стремглав уже бежали к нему, грозя грозными свистками, охранные службы аэропорта.
Всё пофиг, достало его вся неустроенная жизнь
Вот они, родственные провожатые в последний рейс.
Вылезли, наконец, из своих щелей.
Не успеют они, или он не успеет — кто его знает.
Допеть свою песню, сыграть с судьбой в русскую рулетку заведомо проигрышную.
Кто его знает, о чём он думал в тот момент.
Как ему ещё выразиться, показать пренебрежение к жизни, к своей и чужой?!
Да был бы он птицей, он бы взмыл гордо ввысь, обратился в Механическую Заводную Кукушку и воспарил бы над всеми ними в песнях Цоя.
«… И билет на самолёт с серебристым крылом, что взлетая, оставляет на земле лишь тень…»
Герой книги побежал от охранников, сначала медленно, пробуя на вкус беговую дорожку самолётов, а потом всё быстрее и быстрее, натренированно задавая темп бега отстающим охранникам.
Он бежал, наперегонки наращивая скорость с каждым постигнутым метром, на спор, кто кого победит по полосе в три километра.
Только издевательский смех заливался бесовскими колокольчиками, да вьюжный ветер со снегом хлестал его по открытому лицу с короткой стрижкой.
Соблазняя последним искушением дьявола оставить безрассудную затею спастись от смерти: «Ты сильный: деньги, власть — иллюзия.
Ты можешь остаться здесь — я и ты…»
Почему он так поступил? Может на голову сдвинутый?
Наверно солдат, дембель у него в декабре, видишь стриженый.
«Да куда? Куда он бежит?!» — Спрашивали охранники, недоумевая от всего.
А бывалый седоволосый авиадиспетчер, наблюдающий картину на мониторе, сказал в служебную рацию:
— Не знаете что парню плохо, пусть побегает, скоро пройдет у него.
Он, диспетчер, с грустью и неизбывной тоской вспомнил себя самого, того молодого ещё не седого парня, как в те года — он также бежал не видя никого вокруг, по взлётной полосе военного аэродрома с исступленным криком, когда разбилась в авиакатастрофе его семья.
Они все погибли, под обломками.
На тысячу человек обреченных на пустую жизненную рутину, не приносящую по большому счёту ничего этому Миру, рождается один чудак.
И когда эта тысяча нежится в тёплой ванной с бокалом вина при свечах, сидит в ресторанах потягивая сладкий дым из кальяна, преет в террариумах офисов, или выгоняет вчерашние калории на беговой дорожке мимоходом просматривая новости на плазме ТВ; — этот чудак стоит на обочине длинной дороги с походным рюкзаком на плечах и голосует водителям автомашин в промокших кроссовках.
Этот чудак очень прост.
Его не нужно брать хитростью, он отдаст всё сам даром.
У него непростая работа — делать этот Мир лучше, пока он живой.
Мир — окружённый тысячью парсеками кубометров зеркального бетона, урбанизированный по последнему слову инженерной мысли, пастеризованный на чувства.
Что же им движет?
Почему его мозговые клетки не хотят жить, в клетках многоквартирных домов отрекаясь от всего и одновременно любя всех.
Кто знает, у кого больше счастья: у той тысячи нормальных людей, или у него сумасбродного чудака, безумного мотылька летящего на огонь костра.
Или человеческий мир сам весь сошёл с ума, кто знает.
Сделать, черт возьми, наконец, выбор: умереть свободной птицей, или высохнуть до чёрствого сухаря на больничной койке.
Если хочешь Это — так протяни руку и Возьми.
Так будет проще, без всякой магии и без обмана.
Фокуса нет, и в этом вся хитрость фантазии фокуса.
… Я бежал свободно и несложным ритмом наравне с ветром и с вьюгой.
Лёгкие зимние кроссовки помогали в этом.
И где моя шапка?— то ли швырнул куда-то, а может сама скатилась.
Да бог с ней.
Выкладывая всего себя в боль, в отчаяние, потери всех отношений, страх смерти. В свой последний забег по взлётной полосе, недавно расчищенной до чёрного бетона жёлтым снегоуборщиком.
Конечно, поймали. Скоро, или нескоро. Да без разницы.
Истерикой захлёбываясь в паутине ловчих рук, и бился в конвульсии психической, — да пустите меня, отпустите, — услышал:
— Вколите ему успокоительного. Да две дозы, чтобы наверняка усадить на борт.
***
Из образца последнего электронного сообщения от неопознанного никнейма к адресату под ником Виктория Рай:
«… точно знаю, что мы с тобой ещё увидимся. Взгляну вдаль за близкий океанский горизонт, произнесу твое имя и увижу лицо...»
***
Послесловие.
Что вынуждает нас (бродяг) бросать всё, и черт знает куда лететь и ехать.
Я правда не знаю, но уж точно не за хайпом.
Так живу, так пишу, для себя и для всех.
Наверно так нужно будет в той, ещё в ненаписанной Истории, когда персонажи сюжетной игры укладывают свои походные рюкзаки, покупают путевки и билеты на самолёт, чтобы в дальних странствиях по Свету обрести нечто искомое…
Обсуждаем и задаем вопросы на общие темы
Праны, или энергии, кому как нравиться назовите это.
Перетурбации, турбулентности — вся жизнь сплошная хуйня.
Мы в ответе за тех, кого приручили
Я сидел за складной ученической партой, рисовал красками горный пейзаж.
В доме работало радио.
Передавали постановку «маленького принца».
Только тогда у меня не было маленького друга, чтобы его приручить
Рисунок был очень неплох.
Только зачем он? Если у меня нет друга.
Налил, измазал краской всю парту .
А потом порвал лист ватмана с рисунком..
Ведь родители желали, чтобы я стал знаменитым художником.
Вторым «репиным», или «суриковым».
Мне здорово попало тогда ремнём и тапком.
А ведь я просто хотел иметь маленького друга.
Они правы, или всё-таки я.
Понятно что жизнь чертовка рассудит.
Она рассудила так, что мало не показалось.
Имеет ли смысл это? Наверно нет.
Перетурбации, турбулентности — вся жизнь сплошная хуйня.
Мы в ответе за тех, кого приручили
Я сидел за складной ученической партой, рисовал красками горный пейзаж.
В доме работало радио.
Передавали постановку «маленького принца».
Только тогда у меня не было маленького друга, чтобы его приручить
Рисунок был очень неплох.
Только зачем он? Если у меня нет друга.
Налил, измазал краской всю парту .
А потом порвал лист ватмана с рисунком..
Ведь родители желали, чтобы я стал знаменитым художником.
Вторым «репиным», или «суриковым».
Мне здорово попало тогда ремнём и тапком.
А ведь я просто хотел иметь маленького друга.
Они правы, или всё-таки я.
Понятно что жизнь чертовка рассудит.
Она рассудила так, что мало не показалось.
Имеет ли смысл это? Наверно нет.